нежен – даже ветер еле дышит.
И, как любовник, страстью опьянен,
Закат-красавец задевает крыши.
В горах, средь сна, бродяга-тишина
Забыла про земное притяжение.
И на руках, как нянечка, волна
Баюкает луны холодной отражение.
Мольберт природы – радуга цветов.
Рука художника легка и невесома.
В ее картинах царствует Любовь,
Портрет которой каждому знакомый.
Последнее письмо
Ну, здравствуй, мама… Как твоё здоровье?
Сестренка как? Валяет дурака?…
Читала мать и гладила с любовью
Письмо от сына издалека далека…
Скажи ей, чтоб тебя не подводила!
Ученье- свет, а неученых – тьма!
Шучу… Ведь это ты так говорила…
А я смеялся: горе от ума!
Моя родная, не грусти напрасно.
Здесь тихо, как у ангелов в раю.
И на душе моей всегда светло и ясно…
Спасибо, мама, за Любовь твою!
Держала мать истлевшие страницы.
Горели свечи у распятия Христа.
Уж тридцать лет, как ей ночами снится
Немая и глухая пустота.
Листают календарь зима и лето.
Весна и осень наступают вновь.
И только эхо повторяет где- то:
Спасибо, мама, за твою любовь…
Память
Стучат набатом страшные страницы
Истории за нашими плечами.
И не забыть их, и не откреститься.
Они навек застыли перед нами.
В потоке крови на людских могилах
Застыло горе черно-белым снимком,
Когда давила землю вражья сила
Со свастикой ухоженным ботинком.
Войны жестокой подчинившись власти,
В кулак железный, собирая волю.
Забыл народ про прожитое счастье,
Не сдался, выжил, хоть и выл от боли.
Застыло горе, ставшее народным,
Не в кадрах кинолент, а в наших душах.
И жжет по-прежнему свинцом холодным
Плач матери… Если умеешь слушать.
Счет времени мы вряд ли остановим.
И вспять не повернуть нам ход событий.
Но только до тех пор, пока мы помним
Нет силы той, что нас могла сломить бы.
Философия живого
Забыт авантюризм и платья…
Пылится смех, спит позитив…
В гостях медсестры и медбратья
Уж, как родные, за своих…
И тишина- мой друг сердечный…
Верна, как старый, добрый пес…
Один… Нелепый и извечный
Ночами мучает вопрос…
О нем пишу, стихи слагаю…
Мечтаю, верю… Им живу…
И хоть убей, не понимаю
И видит Бог, что не пойму…
Весь мир оглох, ослеп и замер
В объятиях гордой суеты.
И милосердие на распятье
Уже по- свойски и на» Ты».
Кругом