Духосад. Повесть о духоделическом эликсире стабилизации старения и пересадке Духа
Так что не волнуйтесь и не прилагайте гигантских усилий. Положитесь на свои очень умные руки, попросите их, они сами нарисуют. Лучший стиль рисунков – каля-маля, проверено на детях. Вы сначала оцените свои отношения к тестовым заданиям в баллах, а затем подтвердите эти оценки цветными рисунками. Компьютерная программа автоматически вычислит степень соответствия двух ваших самооценок по каждой теме.
Влас приступил к тестированию, нажимая на виртуальные клавиши с баллами и рисовал. Действительно, руки стали как бы самостоятельно выводить на экране разноцветные узоры.
«Оказывается, я прирождённый абстракционист-импрессионист», – с иронией отметил Влас мысленно.
Он с интересом выполнял неожиданные задания, который множил щедрый на них Василий Петрович. Неожиданно для себя Влас зафиксировал, что внутри, в его душе происходят удивительные события. Примерно так же, как было вчера, когда он просматривал непонятное видео на чужой флешке. Влас снова как бы раздвоился. Альтернативный Влас, вышедший из себя родимого, с правой стороны наблюдает за детским занятием взрослого мужчины. Тот, подобно малому его сынишке, сосредоточенно выводит фломастерами каракули на бумаге. Возник странный феномен – наблюдающий Влас умом понимает, что надо нарисовать так-то, но руки сидящего за столом Власа рисуют что-то совсем другое.
«Ишь ты, свободу получили и распоясались как дети», – внутренне рассмеялся «прежний» Влас над своими руками. Однако ему понравилось новое измерение, свой новый взгляд на привычные и затёртые темы, последней из которых было «Счастье».
С большим удивлением он отметил, что изменились его цветовые предпочтения: стали нравиться жёлтый, голубой и фиолетовый цвета, а коричневым и серым вообще расхотелось рисовать. Более того, стали меняться и рациональные оценки отношений к привычным темам. Он вдруг осознал, что огорчение и обида должны быть в минусе, а не в плюсе, как первоначально их маркировал. Серьёзнее всего Влас задумался над оценкой своего отношения к прощению – «умной» головой он понимал, что христианские правила требуют поставить плюс, но «глупая» рука, как синий полюс магнита, притягивалась к северному минусу. «Как наваждение какое-то, – вдруг рассердился на себя невольный оценщик собственных моральных установок, – и кого же моя рука не может простить? Кого она хочет больно ударить? Изменщицу Ольгу? Или предательницу Аню? Да пошли они обе к чёрту, – я их сам себе напридумывал, а потом страдал от разочарования. То ли дура она истеричная, но сам виноват, что позарился на её бурную податливость, или она хищница прагматичная, расчётливая… Уфф… ладно, подумаешь, – а сам-то ты – праведник? То-то и оно…», – смятение исчезло, а рука неожиданно сменила направление и уверенно нажала на клавишу «плюс три».
Влас незаметно посерьёзнел после необычной переоценки вполне устоявшихся отношений к абстрактным ценностям своей бесхозной жизни. В нём, как на мониторе компьютера, сине-зелёными цветами заиграла простая и голая правда того, что собственными делами он сам творит неудачи