на которой из операционной везли молодого мужчину. Дюжие санитары из матросов срочной службы быстро вкатили ее в десятую палату. Операционная сестра, придерживая над больным капельницу, едва поспевала за ними. Наташа не успела разглядеть лица больного, но то, что на каталке этот человек умещался с трудом, заметила. Простыни хватило, только чтобы прикрыть его по грудь. Обнаженные широкие плечи и мощная шея говорили о том, что под белой тканью скрывается сильное, хорошо тренированное тело.
Наташе хотелось помочь, но она понимала, что в тесной палате люди, хлопочущие сейчас вокруг больного, только рассердятся, если она вздумает путаться под ногами…
Постепенно сумятица повседневных дел и обязанностей закрутила Наташу, затем Нина Ивановна пришла пить чай, но санитарка все время ловила себя на мысли, что ей очень хочется заглянуть в десятую. Однако какая-то странная боязнь мешала ей переступить порог этой палаты. За месяц работы Наташа уже успела наглядеться и на раненых офицеров, и на матросов. Привыкла спокойно обмывать тяжелобольных, помогала им справляться с уткой и судном, без смущения взирала на мужское тело. Но сейчас почти с содроганием думала о том, что подобные процедуры предстоит проделывать с тем лейтенантом…
Наконец она переступила порог этой палаты. В полутьме горел лишь синий ночник над кроватью новенького. Тишину нарушал негромкий храп мичмана Гаврюшина, сутки назад прооперированного по поводу аппендицита. Еще две кровати пустовали – по телевизору показывали футбол, и все ходячие больные собрались в столовой перед экраном. В палате Наташа недосчиталась двух стульев. «Вот прохиндеи! – выругалась она про себя. – Сколько раз надо говорить, что нельзя ничего выносить из палаты!»
Девушка вздохнула. Она знала, что утром ей самой придется расставлять стулья по местам. Унести их в столовую больные могут, а назад, видите ли, нет – они хворые, еле живые, и стул для них непомерная тяжесть.
Ну ничего! Кончится футбол, она специально встанет на выходе из столовой, и нарушителям достанется от нее по полной программе.
Наташа на цыпочках подошла к кровати у окна. В синем свете ночника лицо офицера казалось смертельно бледным, губы запеклись, под глазами залегли черные тени. Несмотря на заросший густой темной щетиной подбородок, он выглядел не старше тридцати. Страдания обострили его черты, казалось, состарив на несколько лет.
Она подошла ближе, поправила одеяло, свесившееся почти до пола. Потрогала ладонью лоб. Жара она не почувствовала, но лоб был влажным от пота. Наташа внимательнее вгляделась в бледное лицо, и сердце ее вдруг замерло, а потом затрепетало где-то в животе.
Лейтенант оказался очень симпатичным. Его не портили даже впалые щеки и темные круги под глазами. И хотя он оброс щетиной, а короткие волосы на голове слиплись от пота, все же он был из тех, на кого женщины обращают внимание с первого взгляда. Густые черные брови, четкая линия губ, твердые очертания подбородка и крепкий, почти правильной формы нос… Наташа судорожно сглотнула, бросила