тем не менее, вполне уместным.
Мой внутренний вопрос о фужерах тут же получил ответ: по обе стороны стола вдруг обнаружились – проявились – высокие фигуры, чья плотность и прозрачность была несравнимо бесплотней и прозрачней, чем у стекла. Стало быть, фужеры очутились здесь для сравнения и контраста.
– Понятно, логично, – это я так во сне сама себе думаю.
Вытянутые эти фигуры слегка колыхались под непонятным ветром, стоя в два ряда, и ряды эти уходили в ту же «туманну даль».
Две ближние фигуры отделились от остальных и повернулись ко мне. Тот, что оказался справа, прошептал неслышно молитву и перекрестил меня несколько раз, а тот, что слева, прочел короткую гортанную, видимо, арабскую молитву и сделал дуа. В следующее мгновение услышала в себе новый вопрос:
– А где евреи?
И тут мороз прошел по коже, а потом бросило в жар, да так, что пот прошиб, и холка, как у собаки, встала дыбом. Не оглядываясь, точно знала, что все евреи – ВСЕ! – стояли у меня за спиной. Стояли таким же бесплотным рядом, уходя в бесконечность.
И вот теперь увидела, что сложился аврамический треугольник, в котором я оказалась связкой между всеми тремя ветвями. Так это и запомнила: я – связка.
Когда в институт снова приехал отец Алексей, рассказала ему свой сон. Слушал внимательно и серьезно, вещие сны ему были не в новинку. К чести его надо сказать, больше он не звал меня в христианство.
Странности
Здесь собрала некоторые чудесные обстоятельства и события первой половины моей жизни. Они происходили в разное время, и в суете житейской я сначала даже не пыталась их связать. Больше того, долго и успешно их забывала, то есть вытесняла из сознания, поскольку совершенно не могла вписать все это в тогдашний – вполне горизонтальный, прагматический – контекст моей жизни. Они, как внезапные вспышки, прорывались ко мне сквозь плотную пелену суетливого делового течения, прочерчивали свои короткие траектории и гасли без следа. Так продолжалось лет сорок.
Как раз накануне сорокалетия в очередной раз заболела, утонула в очередной депрессии и резко расхотела жить. На фоне этого кризиса и произошли события, которые заставили меня повернуться лицом к «другой реальности». И тогда я стала вспоминать всякие странности своего прошлого – все эти случайные необъяснимые вспышки. И они вдруг сами собой нанизались на новую нить, связались в новый контекст. Хаос случаев сложился в любопытную мозаичную картинку, которая возбуждала воображение и призывала заново исследовать и прошлое, и настоящее. Оказалось, многие из детских и юношеских «странностей» потом так или иначе повторялись, рифмовались эхом новых событий.
Описываю наиболее яркие составляющие этой вспышкообразной мозаики в их более или менее хронологической последовательности.
Даренка
Было кое-что странное в самом моем рождении.
Мой отец провоевал всю войну. Каждый год – ранение, госпиталь, потом повышение в звании и возвращение на фронт. Последний