пса, замахала руками и сказала, чтоб им здесь и не пахло. «Мало мне забот, – возмущалась она, – так ещё бездомный кобель выискался на мою несчастную голову! Кто его будет кормить? И чем, скажи на милость? Это ж не кобель, а целый крокодил. Он и нас с тобой проглотит, не глядючи. Нет-нет, делай что хочешь, а этого пса я и видеть не могу!» К несчастью, собачий визит пришёлся на один из тех праздничных дней, когда у них гостили зловредные тетки. Они хором присоединились к матери и с каким-то неиссякаемым усердием на протяжении всего вечера обсуждали эту проблему и, можно сказать, вытерли ноги об ни в чём неповинную собаку, а заодно и об своего племянника.
С того дня Рус зачастил к оврагу, так что и про уроки стал забывать. После неудачного визита Самосвал выглядел грустным.
– Ты обиделся? – поинтересовался Рус. – Да-да, я вижу! Обиделся на маму, за то, что она тебя в дом не пустила. Не обижайся, ей и так достаётся. А нам с тобой и здесь хорошо, правда?..
Самосвал исподлобья взглянул на Руса, и, потёршись мордой о его колени, проурчал обстоятельно: «И правильно, что не пустила. Не место мне в вашем доме. Потому – не домашний я пёс, на вольных хлебах вырос, на отбросах. А вот что крокодилом обозвала, это уж никакой собаке даже не приснится. Крокодил он – ящерица! И зелёный. А у меня шерсть светло-рыжая. Почти жёлтая. По-вашему – блондин. И живу я на воздухе, а не в воде».
А потом начались долгожданные летние каникулы, и друзья расставались только на ночь. Но однажды тяжело заболела мать. Она не вставала с постели, температурила, даже бредила. Рус самоотверженно ухаживал за ней: кормил с ложечки, бегал за лекарствами, развлекал как мог. И с прогулками пришлось повременить.
За время его отсутствия у Чёрного оврага произошли кое-какие события. Дело в том, что левый склон Чёрного оврага, как и прилегающие к нему со стороны города земли, на которых в лучшие времена высевали зелёные корма для скота, и на котором теперь одиноко торчал полуразвалившийся телятник, местное начальство продало в частные руки под строительство коттеджа. Свалке грозила ликвидация.
Среди недели здесь появились люди в оранжевых жилетах и огромный жёлтый бульдозер. Свалку огородили дощатым забором, а у въездных ворот поставили строительный вагончик. На следующий день сюда потянулись большегрузые самосвалы. Они шли один за другим, натужно гудя, сваливали жирный чернозём, а бульдозер утаптывал мусор, выравнивал грунт.
Руководил этим мероприятием высокий синеглазый мужчина лет пятидесяти, с пышными чёрными усами, в оранжевом жилете, надетом поверх тёмно-синей куртки, видимо, прораб будущей стройки. Несмотря на грузную фигуру, передвигался он довольно бойко, выдавал направо-налево распоряжения, и они летели над оврагом, словно короткие автоматные очереди.
Однако к выходным работа застопорилась. То ли не все бумаги были подписаны, то ли у нового хозяина приовражных угодий возникли трудности с финансами, то ли появились сильные конкуренты.