рискованно, но с такси я прошлой ночью тоже влипла, а сейчас все же белый день…
Две машины проехали мимо, третья остановилась – старенькая, не очень чистая.
Я увидела за рулем безобидного пожилого гастарбайтера – и села в машину.
– Куда едем, красавица?
Я недолго думала – и назвала свой адрес. Точнее, Ромин адрес – больше мне деваться было некуда.
На этот раз мы доехали без проблем.
Машина остановилась перед знакомым домом.
Я полезла в карман за кошельком – и случайно мне в руку попался какой-то незнакомый предмет.
Это была металлическая бирка, узенький жетон из серебристого металла. Я этот жетон никогда прежде не видела.
Хотя, впрочем…
Я вспомнила странного бомжа во дворе-колодце, вспомнила, как в его руке что-то блеснуло тусклым серебром…
Выходит, он все же сунул мне в карман свою вещицу…
Я внимательнее взглянула на жетон.
Похожие жетоны носят на шее солдаты в кино, на них обычно выбиты какие-то цифры – личный номер, что ли.
Но на этом жетоне не было цифр, вместо них было выгравировано странное слово: AREPO.
Это было одно из тех слов, которые бормотал бомж. Одно из слов, намалеванных масляной краской на железной двери.
И тут я вспомнила, где еще видела это слово.
Я вспомнила минувшую страшную ночь, вспомнила, как таксист высадил меня посреди промзоны, посреди метели, сквозь которую смутно проглядывала красноватая вывеска. Как огромный красный светящийся глаз затаившегося в метели чудовища.
Я пошла на эту тускло светящуюся вывеску как на единственный признак человеческого присутствия в этом безжизненном, пустом, безлюдном районе, в этой снежной ночи – и когда я подошла достаточно близко, чтобы различить красные светящиеся буквы – я прочла то же самое слово: AREPO.
Сейчас, посчитав, что на свете существует множество необъяснимых вещей, я только пожала плечами.
– Господин! – Финикийский раб, смуглый темноволосый юноша с темными оленьими глазами, торопливо вошел в перистиль и окликнул своего хозяина: – Господин, нужно уходить!
Марк Сульпиций, худощавый патриций с тяжелым подбородком, стоял возле каменной плиты, расчищая ножом проступающую на ней неразборчивую надпись.
Он неохотно оторвался от своего занятия, повернулся к юноше:
– О чем ты говоришь, Памлоний?
– Большая гора дымится! Госпожа Валерия, супруга Клавдия Нумидия, виноторговца, еще вчера говорила, что нас ждет большая беда! Господин, нужно уходить!
– Госпожа Валерия та еще пророчица… – отмахнулся хозяин. – Если верить всему, что она говорит…
– Но господин, все ваши соседи уже покинули свои дома! Все ждут ужасного землетрясения! Все говорят, что большая гора, которая спала тысячу лет, просыпается…
– Все говорят, все говорят! – раздраженно перебил его хозяин. – Нельзя слушать то, что говорят на базаре! Если большая гора ждала тысячу лет – она подождет еще немного! Разве ты не видишь, что я занят?