глядя мне в глаза.
Так и не вынув рук из карманов, он прошел мимо меня в прихожую, резко, будто марионетка на ниточке, развернулся и скрылся в гостиной. Решительно ничего смешного я в этом не усмотрел. Чувствуя, как колотится мое сердце, я потянул дверь на себя, чтобы отгородиться от разошедшегося дождя.
С полминуты я не слышал ни звука. Потом из гостиной до меня донеслось что-то вроде сдавленного бормотания, короткий смешок, а следом голос Дэйзи, произнесшей с откровенно фальшивой интонацией:
– Разумеется, я ужасно рада снова увидеть вас.
Пауза; страшно долгая. Делать мне в прихожей было нечего, и я вошел в гостиную.
Гэтсби – руки по-прежнему в карманах – стоял, прислонясь к каминной полке и натужно изображая полную непринужденность, даже скуку. Голову он откинул назад, так далеко, что уперся затылком в давно остановившиеся каминные часы, смятенный взгляд его был устремлен вниз, на Дэйзи, а та, испуганная, но изящная, сидела на краешке туго набитого кресла.
– Мы когда-то были знакомы, – пробормотал Гэтсби. Взгляд его на миг скользнул по мне, губы разделились в безуспешной попытке усмехнуться. По счастью, часы выбрали именно это мгновение, чтобы опасно накрениться под натиском его головы, заставив Гэтсби обернуться, подхватить их дрожащими пальцами и водворить на место. После чего он неуклюже опустился на кушетку, поставил локоть на ее подлокотник, и подпер подбородок ладонью.
– Прошу прощения за часы, – сказал он.
Лицо мое горело, как будто его обожгло тропическое солнце. В голове вертелась тысяча затасканных фраз, однако выговорить мне ни одной не удавалось.
– Они старые, – идиотически сообщил я.
Сдается, всем нам казалось в тот миг, что часы рухнули на пол и разбились вдребезги.
– Мы уже много лет не встречались, – на редкость ровным тоном сообщила Дэйзи.
– В ноябре будет пять.
Машинальный ответ Гэтсби заставил нас умолкнуть снова – самое малое на минуту. Наконец я, из одного лишь отчаяния, предложил им помочь мне на кухне с чаем, Дэйзи и Гэтсби вскочили на ноги, и тут проклятая финка внесла поднос, на котором он и стоял, уже готовый.
Долгожданная суета с чашками и пирожными снова вернула нашему поведению хотя бы внешнюю пристойность. Гэтсби стушевался, мы с Дэйзи беседовали, а он пристально смотрел в лицо тому из нас, кто говорил, и взгляд его был тревожным и несчастным. Но ведь мы собрались здесь не ради мирной беседы, и потому я при первой же возможности попросил извинить меня и встал.
– Куда вы? – в мгновенном испуге спросил Гэтсби.
– Скоро вернусь.
– Мне нужно поговорить с вами кое о чем перед вашим уходом.
Он торопливо последовал за мной на кухню, прикрыл дверь и жалобно прошептал:
– О господи!
– Что с вами?
– Все это ужасная ошибка, – сказал он, покачивая головой из стороны в сторону, – ужасная, ужасная.
– Вы просто смущены, вот и все, – ответил я и, по счастью, добавил: – Как и Дэйзи.
– Смущена? – недоверчиво переспросил он.
– Ровно