на новеньком, лавандового цвета, с серой обшивкой сидений, – в нем мы наконец выплыли из громады вокзала под яркий солнечный свет. Впрочем, миссис Уилсон сразу же резко отвернулась от окна и, наклонившись вперед, постучала по ветровому стеклу.
– Хочу одну из вон тех собак, – напористо объявила она. – Для квартиры. Они такие милые – собаки.
Машина сдала назад, к седому старику, обладавшему нелепым сходством с Джоном Д. Рокфеллером. В свисавшей с его шеи корзине жались друг к дружке новорожденные щенки неопределимой породы, их было там около дюжины.
– Какая это порода? – нетерпеливо спросила миссис Уилсон, как только он подошел к окну.
– Всякие тут. Вы какую хотите, леди?
– Мне нравятся овчарки, как у полиции. У вас такой, наверное, нет?
Старик с сомнением заглянул в корзину, окунул в нее руку и за загривок вытащил извивавшегося щенка.
– Это не овчарка, – сказал Том.
– Да, не совсем, – огорченно согласился старик. – Скорее, эрдель.
Он провел ладонью по курчавой, как мочалка, спинке щенка.
– Вы на шерсть его посмотрите. Какая шерсть! Этот пес простуду не схватит, никаких с ним хлопот.
– По-моему, она миленькая, – пылко заявила миссис Уилсон. – Сколько стоит?
– Этот? – Старик с обожанием поглядел на щенка. – Этот обойдется вам в десять долларов.
Щенок – эрдель, несомненно, принял участие в его появлении на свет, хотя лапки малыша отливали разительной белизной, – перешел из рук в руки и устроился на коленях миссис Уилсон, которая с восторгом принялась гладить антипростудную шерстку.
– Это мальчик или девочка? – деликатно осведомилась она.
– Песик-то? Мальчик.
– Сука это, – решительно объявил Том. – Вот ваши деньги. Можете купить на них еще десяток собак.
Мы ехали по Пятой авеню, такой теплой, тихой, почти буколической летним воскресным днем – я не удивился бы, увидев за ближайшим углом большую отару белых овец.
– Остановите, – попросил я, – мне нужно выйти здесь.
– Ничего тебе не нужно, – поспешил возразить Том. – Мертл обидится, если ты не заглянешь в ее квартиру. Правда, Мертл?
– Поедемте с нами, – попросила она. – Я позвоню моей сестре, Кэтрин. Знающие люди называют ее красавицей.
– Да я бы с удовольствием, но…
И мы поехали дальше и снова пересекли Парк-авеню, направляясь к Западным Сотым улицам. На 158-й машина остановилась у одного из ломтей большого белого торта, образованного многоквартирными домами. Окинув окрестности взглядом вернувшейся восвояси королевы, миссис Уилсон взяла под мышку щенка, собрала остальные свои покупки и надменно вступила в дом.
– Я попрошу Мак-Ки подняться к нам, – объявила она в лифте. – И, конечно, сестре позвоню.
Квартира находилась в верхнем этаже – маленькая гостиная, маленькая столовая, маленькая спальня и ванная комната. Гостиная оказалась заставленной до самых дверей великоватой для нее мебелью в гобеленовой обивке, отчего,