хозяйки, особенно когда ищешь частную переписку, которая может подсказать, где обретается твой бывший друг – по совместительству новый воздыхатель баронессы. Деган и моя сестра томились друг по другу с первого знакомства. Меня это всегда беспокоило – и продолжало беспокоить, если на то пошло. Мне никогда не улыбалась перспектива того, что мой лучший друг сойдется с моей же сестренкой, не говоря уже о том, что та подослала ко мне пару наемных убийц. Деган понял; что же касалось Кристианы – ну, одним поводом больше негодовать на меня; не сказать, чтобы она нуждалась в дополнительном.
Но я заключил, что, коль скоро между нами с Деганом все было кончено, препятствия к их союзу исчезли. Наверняка я, понятно, не знал, но это казалось весьма вероятным, особенно с учетом того, что в две последние наши встречи сестра пребывала в хорошем – нет, приподнятом – настроении. А если учесть, что, помимо Дегана, немногое могло наполнить ее таким счастьем…
Да, мне определенно следовало выяснить, когда сестры не будет дома.
– Ладно, – сказал я, усаживаясь напротив Тырца. – Час у тебя есть.
– Мудрое решение, – отозвался тот, укладывая меч и деревяшку на колени и берясь за костяное стило. – Поверь, ты не пожалеешь.
Я улыбнулся и не ответил. Когда предстояло досадить сестрице, я меньше всего думал о сожалении.
Ирония всегда мне сопутствовала: я сам налаживал охранную систему в илдрекканском доме сестры, и мне было проще других туда вломиться. Сестра, конечно, понимала это и с годами приняла меры предосторожности, однако чего-то да стоило знание о битой посуде, которая была вмурована не только поверх садовых стен, но и двумя с половиной футами ниже с обеих сторон так, чтобы осколки гармонировали с декоративной резьбой и в то же время могли поранить неосторожного взломщика. А еще замки, сплошняком от Котлоделов, – было бы легче пройти сквозь стены, чем отомкнуть. Или шпингалет на восточном окне второго этажа, четвертом от угла, где я поставил приблуду, которая позволяла без труда проникнуть внутрь ночью вроде нынешней.
Нет, ирония случая не забывала меня. Сейчас, например, когда пальцы ног втиснулись в карниз четыре дюйма шириной, а пальцы рук впились в еще более узкий оконный бордюр, и я обнаружил, что Кристиана сменила запор.
С моей сестрой никогда не бывало легко. Никогда.
Я уставился на стеклянную панель, пронизывая тьму ночным зрением. Чуть больше кисти и высокого качества: выдули и быстро раскатали, благодаря чему искажение было меньше, чем в большинстве городских стекол. Знай я, что придется драть зубы, то прихватил бы замазку, перчатки и щупы для удаления панелей, не говоря уже о том, что выбрал бы окно с подоконником пошире.
Безболезненно не прокатит.
Конечно, я всегда мог постучаться в парадную дверь, и Йосеф проводил бы меня в салон подождать, но я отлично знал, что проще было сбежать из имперской тюрьмы в Атаконе, чем выйти из этой комнаты незамеченным. Не грела и мысль о том, чтобы сидеть и слушать очередную лекцию Кристианы о том, почему мне непозволительно входить с парадного хода. Ей стоило великих трудов сохранять