надо экономить. Мы не можем тратить наши накопления на отдых. Я должен найти работу, и тогда…
– Что тогда? Что тогда? Сколько я должна ждать? Я уже задыхаюсь в этой чертовой дыре!!! – Сэнди выпучила глаза, щеки ее зарумянились, даже кончики ушей порозовели. В подтверждение своих слов она часто задышала и несколько раз кашлянула. – Доктор сказал, что мне срочно нужно на море!
Боб нахмурился.
– Доктор также сказал, что тебе нужна низкокалорийная диета. Тогда выздоровление пойдет быстрее.
– Что?.. – Багровые пятна поплыли по лицу Сэнди. – Да что ты несешь? Это тебе нужна высокооплачиваемая работа! Мы уже пять лет еле сводим концы с концами, экономим. Мы не были в отпуске уже почти три года! Пока ты просиживал штаны в своей конторе, Билл и Сэм уже давно пошли на повышение и зарабатывают в три раза больше тебя!
– Знаешь что?.. – прошипел Боб, исподлобья глядя на жену.
– Что? Ну что? – Она ехидно улыбнулась.
– Я работаю в поте лица, чтобы ты могла варить себе лучший кофе и жрать вот эти вот пончики! А ты целыми днями сидишь здесь, пялишься в экран и подбираешь себе купальники! И каждый сезон размер твоего купальника все больше, а гора пончиков все выше!
Боб злобно пихнул коробку с пончиками, отчего они рассыпались по столику, теряя разноцветные крошки и заляпывая поверхность липкой глазурью.
Веки Сэнди покраснели, на глаза навернулись слезы.
– Ты – бездарный лузер! – взвизгнула она и грузно поднялась с дивана.
Боб не смотрел на нее. Он нервно потирал ладони, сжимал челюсти и с трудом сдерживал себя. Ему хотелось сказать в ответ, что она неблагодарная тварь, что в доме постоянно бардак, что каждые полгода приходится приглашать службу борьбы с насекомыми. А она вечно оправдывается: то у нее астма, то тараканы заползли от соседей.
Навалилась усталость. Сэнди наверху, в своей спальне, всхлипывала и покашливала, но обычное сочувствие не рождалось в утомленной душе Боба. Там поселилось раздражение. Оно свербело внутри, ища выход. Боб тяжело вздохнул и встал с дивана.
Аппетита не было, да и обед Сэнди не удосужилась приготовить, поэтому Боб побрел к лестнице и поднялся на мансарду, в свой кабинет – единственное пристанище в доме, где он мог уединиться, запершись на ключ.
Чердак, снизу доверху заставленный книжными стеллажами, сложно было назвать мансардой. Запыленные книги плотно заселяли этот островок холостяцкой жизни, не знающий генеральной уборки. Под единственным окном, врезанным в крышу, стоял большой антикварный стол, на котором, словно трон на плато, одиноко возвышался старенький компьютер.
Боб подошел к столу и опустился в кресло.
В окно пробивался свет. Он просачивался сквозь листву раскидистого клена и плясал солнечными зайчиками на потертой, видавшей виды столешнице.
Боб следил за прыгающими пятнами света и жалел о прошлом. Оно казалось ему безжизненным скалистым островом, который медленно таял на горизонте. Вот-вот, и исчезнет в призрачном сизом тумане, забирая с собой молодость.