службы. Выглядел он добрым с задумчивым лицом и сдержанными, смелыми манерами. Одетые в белые халаты лечащие врачи, вооруженные папками с историями болезней. У одного из них живые глаза в очках, в темной оправе, скользили по истории болезни. Глаза его отражали работу мысли. Я смотрел на них испуганно и вопросительно. Мои глаза перебегали с одного врача на другого. Связывало их то, что все они, как мне показалось были циничны и достаточно уверены в себе. Именно в этом на тот момент я видел доказательство зрелости человека и наличия у него определенного жизненного опыта, каким я, к сожалению, тогда не обладал.
– Как самочувствие? – спросил вкрадчивым голосом один из врачей.
– Бывало и лучше… – неопределенно ответил я.
– Доктор, что там с моими ногами? Спросил я прерывающимся от волнения голосом стараясь держать себя в руках. Данный вопрос был главным в списке моих интересов на тот момент. Пауза затянулась на секунды, я не понимал смысла, обращенного ко мне взгляда, полного какого-то особо пристального, настороженного внимания. Казалось было, что мысли врача витают где-то далеко. Лоб его изрезали морщины – по всей видимости, он был озадачен.
– А что с ними… – он вздохнул, – будем продолжать делать операции.
– А конкретнее, можно?
– Время покажет. Не нужно торопить события. Будем смотреть и решать по вам коллегиально о дальнейшей судьбе ваших ног. Указав рукой на здание, черневшее за окном на фоне утреннего солнца, доктор сказал:
– Каждая из этих плит имеет предел прочности. Каков он у вас? – эффектно закончил он. Его слова обретали смысл.
Я так пристально смотрел на него, что слова давались мне уже с трудом, словно даже они не могли отвлечь меня от важной мысли.
– Я не знаю, какой мой предел прочности, и нет желания знать. Единственное, в чем я убежден, так это в том, что я стану ходить.
Понадобились долгих 30 секунд – я, казалось, слышал, как медленно они проходят, – когда наконец я все же убедился, что доктор огласил свое окончательное решение. Голос мужчины звучал серьезно и немного укоризненно. К несчастью для меня его ответ не внушил мне уверенности. Его слова усилили во мне такую грусть, что, услышав их, я нервно сжал кулаки и так сильно сомкнул зубы, что потом длительное время не мог их разжать. Лечащий врач сделал назначения, затем консилиум удалился из палаты. Я проводил их разочарованным взглядом.
Я не сводил взгляда с двери, за которой скрылись врачи. Окинул внимательным взглядом голые стены, пол и окно. Первый мой разговор с врачом меня не обрадовал. Точнее, он меня просто убил. Меня настораживала неопределенность врачей. Мне нужно было как-то успокоиться, собраться с мыслями, я закрыл глаза, так и лежал некоторое время пытаясь прийти в себя. Дальше сил хватило только на то, чтобы дотянуться до полотенца, вытереть пот и слезы с лица. Хотелось провалиться в небытие. Из состояния, в котором я находился меня