в пять часов утра и заканчивается в десять вечера.
Кот ложился на спину, дрыгал четырьмя лапами в воздухе от смеха, наблюдая за скворцом, пытавшимся понять, где прячется таинственный Анатолий. Но тайны не раскрывал.
Но вот шиповник отцвёл, и Шмель перестал прилетать к кусту. Он теперь посещал водосбор и пион. Они росли на другом конце сада, и Шмель стал редко прилетать. Орхидей вздохнул с облегчением и наконец-то смог приняться за заброшенную диссертацию.
СЫСОЙ И СЛЕПНИ
Стояла непривычно жаркая для подмосковного июля погода. Градусник показывал за 30 градусов. Днём стояла духота, но вечером становилось свежо, а ночью прохладно, даже хотелось укрыться одеялом.
Орхидей проснулся на рассвете. Остальные обитатели Орхидеевки еще спали.
Сладко потянувшись в стороны воздушными корнями, Орхидей укутался поплотнее в листья и прислушался. Было удивительное утро. Тишина. Не чирикали птицы, не шелестели листья, в полном безветрии плыл запах цветущих лип. Орхидей вдыхал сладкий липовый запах и один наслаждался полной тишиной. Кот дрых где-то в доме. Он не любил утренней росы. Грибной комарик Альфред рано не вставал, он был сибарит и неженка.
Поправив лепестки цветов, Орхидей грелся под ласковым солнышком без опасения сжечь листья, пользуясь тем, что солнце ещё нежаркое.
Даже болтливая сорока, трещавшая без перерыва, куда-то подевалась. Обычно её трескотню было слышно везде, как будто целая стая окружила дом. Но сейчас она улетела, возможно, записалась на курсы ораторов, решив извлечь пользу из своей болтливости. Она никогда не могла остановиться и болтала без умолку. Часто она начинала рассказывать о каких-то неизвестных сороках, называя их по именам, и слушатели не могли понять, зачем им слушать о сорочьих родственниках и знакомых. Тем более, начав очередную историю, она забывала, к чему она вела, и разговор становился всё более бессмысленным, хотя и односторонне оживлённым.
Начав рассказ, сорока могла долго лететь за несчастным слушателем, попавшим ей в крылья, и продолжала делиться дорогими её сердцу воспоминаниями. Она была доброй, с синими перьями и ярко-белой грудкой, поэтому ей прощалась некая назойливость. Скворец подшучивал над ней, но добродушно. Кота же он ядовито подкалывал. С ним они вели яростные перепалки.
Небо было ярко-голубым, зелень играла всеми оттенками. Орхидей наблюдал за цветовыми пятнами на земле, за игрой солнечных бликов и ощущал себя счастливым. Он посматривал на трёх орхидей-бабушек, их вынесли на улицу только вчера, и они мирно дремали в прохладе. Листья их были огромными и они продолжали цвести, несмотря на то, что процвели всю зиму. «Старая гвардия», – с уважением подумал Орхидей и поправил ветку так, чтобы лучи солнца не падали на листья почтенных бабушек-орхидей. Хозяйка хотела пересадить эти орхидеи, но бабульки выпустили мощные цветоносы, пришлось отложить планы.
Орхидей медитировал