в срочном и безотлагательном порядке.
– Тогда поехали в «Милонгу». Там, уже ближе к полуночи, обожает собираться всякая «левая» (по убеждениям), публика, включая интересующего вас индивидуума…. Только такси надо поймать. Нарезаться в «Милонге» – раз плюнуть. И коктейли там забористые. И разговоры интересные. А первое, как известно, очень способствует второму. А второе – в свою очередь – первому. Замкнутый хмельной круг, так сказать…
Наступила летняя аргентинская ночь. Повсюду зажглись, разгоняя по сторонам вязкую угольно-чёрную субтропическую тьму, ярко-жёлтые уличные фонари.
Такси остановилось на Пласа Италия, в пятидесяти-шестидесяти метрах от величественного памятника Джузеппе Гарибальди[5].
Они, рассчитавшись с шофёром, покинули автомобиль, который тут же укатил.
– Ага, сейчас состоится маленькое практическое тестирование, – обрадовано зашептал капитан Куликов. – Готовьтесь, доблестные идальго. В том плане, что старательно вспоминайте мои развёрнутые инструкции – относительно безопасного поведения…
Им навстречу шла группа молодых людей: три широкоплечих паренька и две стройные девицы. Юноши были одеты в узкие чёрные джинсы и широченные чёрные рубашки навыпуск. У одного из них из-под рубахи высовывались длинные деревянные ножны. А второй демонстративно поправлял на кисти правой руки солидный ребристый кастет. Девушки же предпочли в этот вечер аргентинскую классику: светло-голубые обтягивающие юбки до колен и белоснежные кружевные блузки свободного покроя. На груди (над сердцем), у каждой был закреплён большой круглый значок с профилем Эвиты Перрон, а в руках наличествовали чёрные кавалерийские хлысты.
«Непривычно длинные и гибкие хлысты», – всмотревшись профессиональным взглядом, отметил Ник. – «И что-то узкое и блестящее в них встроено-вставлено. Хм…. Неужели – бритвенные лезвия? Однако…».
– Бог и Родина! – звонко известил прыщавый длинноволосый юнец, шагавший чуть впереди остальных.
Его спутники и спутницы тут же остановились и замерли в напряжённо-угрожающем ожидании.
– Родина и Бог! – непринуждённо ответил Банкин и, выдержав короткую театральную паузу, добавил – голосом диктатора Хуана Перрона: – Я искренне рад, что аргентинская молодёжь по-прежнему привержена истинным ценностям. Более того, я по-настоящему счастлив. Кха-кха…. Большое спасибо вам, друзья мои!
– П-пожалуйста, – потерянно пробормотал юнец.
– Ик-к-к, – жалобно икнула одна из девиц.
Юные перронисты, непонимающе оглядываясь, скрылись в ближайшем переулке.
– Отлично сработано, – одобрительно ухмыльнулся Сергей Анатольевич. – С характерными нотками тонкого аргентинского юмора. Ладно, пошли в бар. И, понятное дело, пропустим по стаканчику – за успешное прохождение рабочего теста…
В «Милонге» было чуть душновато и откровенно бестолково: старенькая разномастная мебель, расставленная кое-как,