понесу!
Елизавета улыбнулась, как умеют улыбаться только очень красивые женщины – кокетливо и с осознанием своей неотразимости:
– Верю, донесёте в целости и сохранности, но, пожалуй, не стоит эпатировать мою свиту. Им, бедным, и так живётся несладко – языки болят судачить целыми днями. Так что довольно будет просто сопроводить меня.
– С удовольствием сделаю это, сударыня, если вы объясните мне, куда следует идти. – Он вдруг почувствовал странное возбуждение, как после бокала крепкого вина. – Простите, но я здесь впервые.
Елизавета оперлась на его руку, и они пошли по тропе в сторону, куда ускакала пугливая лошадь.
– Князь Порецкий… – задумчиво повторила цесаревна. – Княгиня Мария Платоновна Порецкая вам не родственница?
– Да, Ваше Высочество, она вторая жена моего отца.
– Красивая женщина. И отчего же я не встречала вас прежде? У меня преизрядная память на лица, а ваше и запомнить нетрудно.
– Я много лет провёл за границей, Ваше Высочество. Вернулся на днях.
– Как я понимаю, вы приехали на охоту. Отчего не охотитесь?
Филипп помолчал, подбирая слова.
– Я не привык к такому способу травли, – сказал он, наконец, тихо.
Елизавета Петровна взглянула внимательно и усмехнулась:
– Вы деликатны, но искренни. Искренность не добродетель в наши дни, она может сослужить вам дурную службу… Я тоже предпочитаю охотиться по-другому, но не являться, когда меня пригласили, не могу.
– Почему же вы уехали?
– Устала. Скажу, голова от стрельбы разболелась. После охоты сестрица Анхен будет в хорошем настроении, и мне не грозит её гнев.
Она смолкла, о чём-то задумавшись, а Филипп не смел нарушать паузу.
– У вас редкое имя, – проговорила она, наконец. – Вы не француз?
– Нет, Ваше Высочество. – Он улыбнулся. – Моя матушка была из рода Колычёвых, а родился я девятого января, в день поминовения святителя Филиппа34. Рождение моё тяжело далось матушке. Думая, что умирает, она дала обет святому, назвать в его честь сына, если останется жива.
– Имя красивое, вам под стать, и история трогательная, – улыбнулась Елизавета.
У Филиппа загорелись щёки. Его одолевало ощущение нереальности происходящего. Так бывает иногда во сне, когда спишь и знаешь, что всё сон, и смотришь виде́ние, будто сказку.
– Сколько же вам лет?
– Девятнадцать.
– И чем вы занимались в заграницах?
– Изучал науки, Ваше Высочество.
– Изрядно преуспели?
– Судить не мне, – Филипп потупился, – но учителя были довольны.
– Что же вы постигали?
– Языки, астрономию, географию, математику.
– Чем собираетесь заниматься далее? – спросила она по-французски.
– Служить Вашему Высочеству, – так же по-французски отвечал Филипп, невольно отметив, что этот вопрос ему сегодня задают