меня, всё ещё сидевшей на полу. Полы серебристого платья Софи выскользнули из моих пальцев, как и надежда. Теперь они вышлют меня из Драгского замка. Или прикажут убить! – Не слушайте изменницу. Она слишком хитра, чтобы признаться и не заслуживает вашей милости. Позвольте проводить вас в ваши покои, а этой займутся другие.
– Хорошо, будь по-вашему! – выпалила я в отчаянии, чувствуя, как горят щёки. Руки выбивали нервную дробь, и я почти не соображала, что делаю. – Мой секрет в том....
Глубокий вдох, судорожный выдох. Сейчас я скажу то, в чём не признавалась даже себе, но какая разница, если больше мне будет некому признаться, кроме каменных стен тюрьмы. Да и чувства без взаимности стоят недорого!
– Погодите! – одёрнула Пьерсона Софи и присела рядом, прямо на пол напротив меня. – Выйдите, нам надо поговорить наедине.
– Но это неразумно, при всём почтении, – повысил голос Пьерсон. Его лицо побагровело, а глаза сузились до узких щёлок, наполненных чернотой. Он начал меняться, значит, я и вправду вывела безопасника из себя. – Его величество приказал мне, охранять вас…
– А пока его здесь нет, вы обязаны выполнять мои приказы, – в голосе юной и хрупкой принцессы послышались металлические нотки. Она посмотреть снизу вверх так, что заставила главного безопасника лишь молча проглотить приказ и, поклонившись, выйти из библиотеки, медленно затворив за собой дверь.
– Так говорите! – Софи заглянула мне в лицо, и я, чувствуя лишь опустошённость, произнесла:
– Я люблю вашего брата, но никогда ему в этом не признаюсь.
Наверное, девушка ждала подробностей, но я была не готова обсуждать это. Просто не нашла в себе сил.
– Почему? – растерянно спросила Софи. Теперь она совсем не походила на Мага, скорее на девчушку, обожающую истории о любви. Легко рассказывать вымышленное, а как поделиться сокровенным, если даже молчать об этом тяжело?!
– Потому что он не любит меня, ваше высочество. И никто не убедит меня в обратном.
– Я уверена, скоро вы измените своё мнение, – загадочно улыбнулась Софи и встала, отряхивая платье. – Поднимитесь, боюсь, что по моей вине вы простудитесь. А я ведь чувствовала, что вы сдадитесь.
Принцесса рассмеялась, прикрыв ладонями, сложенными треугольником, рот. На прощание Софи обняла меня, словно старшую сестру, и, напустив серьёзный вид, вышла из библиотеки, оставив меня одну.
В изнеможении опустившись в кресло, я прижала руки ко лбу. Голова была тяжёлой, по щекам катились слёзы, виной которых были вовсе не боязнь отчисления или страх перед главой службы безопасности. Я сказала принцессе правду и, произнеся её вслух, ощутила, что борюсь за несбыточное. Ко всем бессмертным Асам этот отбор и заговорщиков. Что толку победить и стать королевой, если твой избранник видит в невесте только средство успокоить народ и оградить трон от посягательств?! «Роль женщины – рожать детей, а не любить», – сказала мне мама, когда я сетовала на свою долю. А я не могла смириться и думать только головой.
– Пойдёмте,