были обязаны, поскольку только это могло гарантировать им существенные бонусы от постановщиков этого действа: материальный интерес, по нашему мнению, был одним из ведущих мотивов этого брака.
Спустя сутки тот же Церетели увез молодоженов к себе на родину, в Грузию, чтобы вдохнуть в них хоть толику счастья. Но там уже Влади постаралась. Во время застолья в грузинском селе Багеби она случайно ударила ногой по столешнице, из-за чего огромный дубовый стол, заставленный посудой, бутылками, сложился вдвое, и все полетело на пол. А на Кавказе есть примета: если на свадьбе потолок или стол начинают сыпаться, значит, у молодых жизнь не заладится. Вроде бы случайность – удар по столешнице, но по нашему мнению – закономерность. Можно обмануть людей, разыграв перед ними спектакль, но Всевышнего не обманешь. Он обязательно подаст знак о том, что происходящее – туфта, имитация.
Вернувшись в Москву, Влади предприняла очередную попытку добиться через ОВИР разрешения для своего мужа выезжать за границу, теперь уже на официальных основаниях. Однако ей в этом было отказано в весьма деликатной форме: дескать, этот вопрос рассматривается. Рассматривание затянулосьь на два года, что, судя по всему, не было случайностью.
Кстати, в своих мемуарах Влади вообще не рассуждает на этот счет, не давая никаких объяснений по поводу того, почему после свадьбы ее мужу еще столько времени не позволяли выезжать к ней в Париж. А ведь Влади в ту пору была достаточно влиятельным функционером ФКП, активистом Общества дружбы «Франция-СССР». Неужели не могла включить свои большие связи, как французские, так и советские, и добиться того, чтобы ее супруга сделали побыстрее «выездным»? Молчание Влади может объясняться просто: она могла прекрасно догадываться о закулисных интригах вокруг Высоцкого и поэтому особенно не усердствовала в своих попытках поскорее вытащить его к себе во Францию; ей, видимо, это обещалось, но не сразу. Тем более, в советском ОВИРе ей заявили, что лично она может приезжать в СССР, когда ей заблагорассудится – с визами у нее действительно проблем не будет никогда. С этими мыслями Влади в начале декабря покинула Союз.
«Нате, пейте кровь мою…»
Наступление нового 1971 года Высоцкий встретил не слишком радостно. Влади рядом не было, поэтому он праздновал это событие в доме у своей мамы, на улице Телевидения, 11. Как вспоминает Д. Карапетян, «в новогоднюю ночь Володя позвонил нам с Мишель (жена Карапетяна. – Ф. Р.) и поздравил с наступающим. Он был трезв, грустен, серьезен. Меня еще удивило, что он не поехал в какую-нибудь компанию, а остался дома с Ниной Максимовной…».
Однако проблема с компанией уже очень скоро разрешилась. И Высоцкий так «гульнул», что мало никому не показалось. И особенно – его жене Марине Влади, которая вновь прилетела в Москву в субботу, 2 января. Планы у нее были самые радужные – отдохнуть вместе со своим супругом в сочинском санатории Совета Министров СССР; путевки в эту элитную здравницу пробил знакомый Высоцкого – заместитель