к нему почти вплотную и взяла за пуговицу. В ее жесте не было ничего угрожающего или вульгарного, это было очевидное выражение многолетней симпатии, которую она не пыталась скрывать.
Марк отступил на шаг. Катрин грустно улыбнулась.
– Хотела бы я, чтобы все было по-другому.
Марк молчал. Раньше он с ужасом думал, что было бы, сбудься желание Катрин раньше – уйди он от Марго много лет назад и свяжи жизнь с этой женщиной. Она неглупа, была красива, но почему он уверен, что его ждало бы сплошное разочарование и несчастье? Вслух он этого сказать, разумеется, не мог, поэтому просто посмотрел ей в глаза и произнес:
– Что привело тебя сюда?
Катрин пожала плечами:
– Ничего особенного. Для тебя вообще пустяк. Ты ведь знаешь, что Паоло умер. Так вот, его дети … В общем, я не получила ничего. Грустные времена.
– Судя по всему, ты полагаешь, что я смогу помочь?
– Уверена, что ты можешь помочь. Для тебя такая сумма просто пустяк.
– О какой сумме речь? – спросил Марк, вспоминая, что уже второй раз за этот уик-энд задает этот вопрос.
– Тысяч сто. Мне хватит. Дом у меня есть, как ты знаешь, но его содержание обходится дорого.
– Почему я должен тебе помогать? – в упор спросил Марк, предполагая, что знает ответ.
– Ты добрый человек и не оставишь старого друга в беде, – уверенно произнесла Катрин.
– Есть и другая причина, быть может? – мрачно улыбнулся Марк.
– Есть, – помедлив, сказала Катрин. – Я не собиралась прибегать к этому и надеялась на твою искреннюю щедрость, но раз ты не оставляешь мне выбора… Она помолчала, стремясь выдать как можно более емкую формулировку.
– Я ведь не случайно заговорила про Марракеш.
– Господи! Марракеш был более 30 лет назад!
– Да, так удивительно, что последствия наших решений настигают нас спустя десятилетия, не находишь?
– Я столько лет хранила эту тайну, – продолжила она, – но теперь у меня кончились возможности быть благородной. Думаю, ты знаешь, что срока давности для таких преступлений в нашей стране нет.
Марк посмотрел ей прямо в глаза.
– Мир изменился.
– Возможно, люди тебя и не осудят, хотя лично я в этом сомневаюсь. Но правосудие совершится.
– Твое имя тоже не останется незапятнанным.
Катрин невесело усмехнулась:
– Поэтому я и молчала столько лет! Даже в самые трудные времена не выставляла счетов. Но теперь мне больше не на что рассчитывать и, не забудь, формально мне нечего предъявить.
Зная, что проиграл, Марк не спеша отошел от окна. Он молчал. Как же это все не вовремя!
Катрин наблюдала за ним, заранее будучи уверена в исходе поединка. Увидев, как Марк поморщился, она сказала:
– Только не надо драм, такое впечатление, что я отбираю у тебя последнее!
– Не последнее, – усмехнулся Марк, но желающих отобрать в эти два дня как-то слишком много даже для меня.
Катрин приподняла бровь – она была догадлива.
– Неужели