что мой худой и нервный брат смачно и быстро плюнул на калитку, отчего еще очень долго, до самого моего последнего отъезда отчетливо виднелись следы этого плевка, на который, проходя мимо, мой брат весело подмигивал и улыбался.
За проступками должно следовать наказание, если его нет, – это рождает вседозволенность, которая легитимизирует последующие еще более ужасные поступки, развращает душу, выветривает объективную картину мира и в конце концов ударяет беспощадно по всем участникам этого затянувшегося безостановочного шоу. Мама Коли прощала ему все, а возможность и готовность платить обусловила замазывать пробелы своего невнимания или недовоспитания таким образом. Дядя Коля, его отец, часто говорил, что для него было бы лучше полноценно сходить в армию или раз ответить за свои поступки походом в места не столь отдаленные, но мама категорически отстаивала его выходки и надеялась на чудо как многие мамаши. С армией что-то пошло не так и он гасился по каким-то монастырям, а практически открытая торговля в девяностые наркотиками сделали из моего брата идеальную мишень в силу платежеспособности матери и специфики его характера. Особый его юмор, эгоизм и способность войти в контакт с маргинальными элементами удивлял меня в его приезды. С местной шпаной он перезнакомился буквально за несколько часов, и надолго врезалось в память как ребята, которых я обходил и которые славились своими подвигами, догоняли его на остановке, чтобы отдать забытую ветровку, а он ехал к подруге сестры на ночное свидание, тогда как они познакомились день назад. Руки в карманах, частое ритмичное подергивание и подпрыгивание на правой ноге, прищуренные глаза и сжатые губы. Базаришь? – отрывисто бросал он в значении «ты это говоришь», соглашаясь и где-то иронично улыбаясь. В редкие разы, когда он приезжал, мне было очень весело и приятно проводить ним время, хотя порой я тогда не понимал, что подвергаю себя различного рода опасностям, потому как приключения эти были веселые и не совсем обычные. В последние разы я уже не понимал его, и был момент, когда я уехал на случайном джипе с вокзала, водитель которого довез меня бесплатно до дома, убеждая меня, что порядок есть только в тюрьме, а на воле кругом бардак. А на вопрос отца где Коля, я сказал что покинул его, так как он ведет себя очень странно и я решил уехать, на что отец ответил, что наконец-то сынок ты начал что-то соображать.
В любом случае, наркотики разрушают личность человека – истина старая как мир, но почему-то каждый, кто становится на этот бессмысленный и беспощадный для себя путь, убежден что уж он-то знает что к чему и вообще, он особенный и спрыгнет в любой момент. Те, кто курит траву, говорят, что ну мы же не на колесах, те, кто сидит на таблетках, говорят, ну мы же не колемся, те, кто колется, говорят, ну мы же еще не воруем за дозу – и этот самообман в различных вариациях и интепретациях окольцовывает и убеждает зависимого, что все хорошо. В проклятые девяностые, как мне рассказал на похоронах брата один его хороший