весна». Только подумал – перед ним летучая мышь промелькнула.
– Поди разберись тут! – буркнул Хвощ и стал вертеть головой в разные стороны.
Смотрит направо, смотрит налево, но ничего сообразить не может. Глянул на равнину, а там всё бело, будто серебром заткано.
– Ага! – крикнул Хвощ. – Теперь-то я узнаю! Это или снег, или роса! Снег – значит, зима; роса – значит, весна.
Стоит таращится. Вгляделся получше, а это, оказывается, не снег и не роса, а туман.
– Поди разберись! – пробурчал он себе под нос и снова стал вертеть головой с озабоченным видом.
Посмотрел в сторону леса, а там в кустах что-то светится.
– Ага! – крикнул Хвощ. – Теперь знаю! Это или светлячок, или гнилушка. Гнилушка – значит, зима; светлячок – весна.
И побежал на огонёк. Прибежал, глядь – волчьи глаза горят. Рассердился Хвощ не на шутку и говорит:
– Ты мне светишь, ну так и я тебе посвечу!
Высек огня, раскурил трубку, выпустил большой клуб дыма, отвернулся и забыл о волке. Но вскоре ему страшно захотелось есть. Стал он озираться – чем бы подкрепиться? Видит – лежит что-то круглое во мху. Хвощ подумал, яйцо. А то был глобус, по которому учёный летописец измерял путь весны. «Чудное какое-то яйцо! – удивился Хвощ. – Кроты его, что ли, так исцарапали?» Разбил – глина! Ну, это уж слишком! От злости и огорчения Хвощ растянулся на мху, подложил руки под голову и заснул. До утра было ещё далеко, и рассвет едва посеребрил небо, когда Хвощ услышал сильный шум над головой.
Проснувшись, он сел, протёр глаза, смотрит – аисты из-за моря синего летят. Серебряные в свете зари, летели они на свои старые гнёзда, широко раскинув крылья и точно повиснув в неподвижном воздухе. «Вот повезло! – подумал Хвощ. – Лучше верхом, чем пешком!»
И вдруг аисты замедлили свой стремительный полёт и снизились над кочкой. Недолго думая Хвощ вскочил на ближайшего аиста, обхватил его за шею, сжал пятками бока, пригнулся к спине, как заправский наездник, и понёсся вместе со стаей.
Пролетели они долину, речку, розовую в свете зари, и тут Хвощ стал как будто что-то припоминать. Выгон, пруд, межевой камень, груши при дороге, овины, хлева, домики, далеко протянувшиеся двумя рядами, – всё это было ему знакомо.
Вдруг его охватил страх. Смотрит и глазам не верит. Хата на отшибе, вокруг берёзы, за хатой – мусорная куча, разрытая курами, у порога – новая метла. Хвощ протёр глаза, сплюнул – не помогает! Хата, берёзы, куча, метла как были, так и остались на месте. У Хвоща мурашки по спине побежали. Так и есть! Та самая хата, где он лежал в колыбели, а вон и помойка, куда его вышвырнули чуть живого.
– Тпрру!.. – закричал Хвощ на аиста, словно на лошадь.
Но аист, увидев своё старое гнездо на крыше, радостно взмахнул крыльями и, оставив далеко позади товарищей, устремился прямо к хате. Скорчился бедный Хвощ, сжался в комочек и плотнее прильнул к его шее. «Нелёгкая меня сюда принесла!» – думал он, поёживаясь при воспоминании о крестьянке.
Он уже стал прикидывать, не лучше ли спрыгнуть вниз, чем подвергать