Галина Валентиновна Чередий

Питбуль для училки


Скачать книгу

Не нужно никуда сейчас идти!

      Дождь прекратился столь же внезапно, как и начался. Я все так же сидела, как замороженная, уставившись перед собой. Но это никак не меняло того факта, что я ощущала присутствие Михаила рядом все интенсивнее. Воздух между нами словно становился гуще, горячее, тяжелее, окутывая и замыкая в одно общее пространство.

      – Лен! – хрипло позвал Михаил, и все мои усилия отвлечься, не думать, взять под контроль чокнувшееся либидо испарились бесследно от того, как прозвучал его голос. Голос откровенной нужды. Жажды. Той самой. Неимоверно заразной. – Бояться нечего. Не меня. Только если сама хочешь.

      – Я не… – замотала головой, зажмуриваясь. Разве можно так? Это что ж такое, а? Разве не должны люди к этому как-то прийти? Симпатия, общение, притяжение, сближение… Это же нельзя, чтобы руку протянул и взял. Без разговоров, без моральной подготовки… или можно?

      – Вас понял, – отрывисто бросил Михаил и порывисто распахнул дверцу.

      Я проводила глазами его широкую спину и неожиданно опять испытала что-то вроде паники. Только теперь от того, что упускала нечто. Возможность узнать, познать. Которой может никогда больше не быть. Скорее всего, не будет.

      Выскочила из салона, мысленно обзывая себя дрянью распутной. Михаил присел у берега и обмывался, черпая воду.

      – Я хочу! – не сказала, от нервозности почти выкрикнула и отвернулась, испугавшись своей смелости. Ну вот и все. Отступать поздно.

      Глава 7

      Удержаться от того, чтобы не взлететь от ее «я хочу!», как от выстрела стартового пистолета, было, сука, подвигом каким-то. Из тех, что ни за что повторять не хочется. Два слова, а меня от макушки и до яиц прошило, аж зубами скрипнул от мгновенной судороги в промежности. Животина, ты, Корнилов, ой животина, от похоти ох*евшая вкрай. Прямо-таки ломая себя, я облился еще, окончательно смывая грязь, и поднялся, даже не ощущая боли в культе. Заметила она? Может, и так. Может, нет. Но какая теперь разница? Я вот заметил тонкий ободок обручалки на ее пальце. Замужем. Остановило это меня? Ни-хе-ра. В самый первый момент так, чуток притормозило. Но только уткнулся взглядом оголодавшим в ее припухшие после плача губы, ключицы эти, тонкие до хрупкости, рассмотрел – и поровну стало. Перестало это иметь значение. Как и многое, многое другое. До какой степени скотство – тянуть лапы к чужой женщине. Как она тут оказалась. Почему одна. Кто такая в принципе. Кто придет отрезать мои яйца за то, что трону. Еще как трону, так истрогаю, что места, моими пальцами не обожженного, на ее коже не останется. А прийти кто-то должен. У такой, как эта моя-на-прямо-сейчас Лена, обязательно должен иметься кто-то, готовый горло рвать за нее любому. Не может не быть. Носи она мое кольцо, я бы еще как пришел. Хотя нет. Я бы хер допустил, чтобы рядом с ней вот так кто смог оказаться. Я бы, бл*дь, яйца самцам вокруг чикал в качестве превентивной меры. На всякий. Даже зареванная, с размазанной тушью, отвечающая нормально через раз и в костюме, плюшевом, похабно-розовом, с блестяшками, смотревшемся на ней чем-то инородным, она выглядела каким-то, мать его существом не от мира сего. Тут и в этом всем по какой-то