А Соня, вконец расстроенная тем, что загадку так и не удалось разгадать, сердито шмыгая носом и пыхтя, отправилась к себе в спальню. Спать днём Соня не любила, считая это делом бесполезным, и в целом, сущим наказанием. Она рассерженно несколько раз пхнула кулачком подушку, взбивая её.
– На тебе, на! – Соня изо всех сил ударила подушку ещё несколько раз.
– Получай! – она уже всерьёз примерилась запустить ею куда-нибудь в угол, но вдруг, замерев, передумала. Аккуратно, почти ласково уложив подушку на постель, она погладила её, и хитренько прищурив глазки, еле слышно нараспев сказала:
– Мягкая подушка – добрая подружка, тайну, кто такой Ворчун, прошепчи на ушко, – от мысли о том, что уж коли нужные идеи к ней не приходят, то, в конце концов, могут присниться, Соне на душе стало гораздо легче. Довольная собой, вертясь и дрыгая ногами, Соня накрылась одеялом, которое, как и следовало ожидать, оказалось кусачим, за что по обыкновению получило несколько увесистых пинков. Бой с одеялом закончился полным разгромом последнего. Скомкав и затолкав ненавистную «колючку» в дальний угол кровати, Соня принялась разглядывать рисунки на обоях. Все они были известны Соне вплоть до мельчайших чёрточек. Она уже давно заметила, что если глаза слегка прищуривать, то привычные очертания волшебным образом изменялись, сплетаясь в замысловатые узоры и превращаясь в неведомых сказочных существ. Иногда она видела пучеглазых золотых рыбок со спадающими вуалью хвостами, иногда тонконогих с ветвистыми рогами оленей. Но чаще всего ей виделся белоснежный хохлатый какаду, потешно наклоняющий голову и раскатисто пришепётывающий:
– С-о-н-я, С-о-н-я!
Соня в ответ дразнилась:
– Попка-дурак! – и высовывала язык. В этот раз попугай изменил своим правилам и, раскачиваясь из стороны в сторону, твердил лишь одно:
– Во-ррр-чун, Во-ррр-чун! – Соня, стараясь держать глаза зажмуренными, спрашивала в ответ:
– Кто это? Кто? – но птица только встряхивала крыльями и невозмутимо продолжала бубнить о таинственном Ворчуне. Незаметно для неё самой, мысли в голове у Сони спутались, она несколько раз с наслаждением причмокнула, и, наконец, её сморил сон, сладкий, как сахарная вата, которую иногда покупал ей Папа…
ГЛАВА ВТОРАЯ
– Так, перестань, не хнычь, не хнычь! Хватит уже слезы-то лить! Я тебе еще сто раз повторю – не ясно ничего. То, что сорока натрещала, так она известная болтушка – наплетет невесть что, а ты и поверил! Даже если это произошло, мир не без добрых людей, да и мы, хоть и малы, чего-нибудь да стоим!
Соня сквозь дрему услышала чье-то хныканье и добрый, чуть ворчливый голос. Она никак не могла разобрать: спит она или уже проснулась. А потому решила, что, если слегка приоткроет глаза, ужасного ничего не произойдет, зато тут же все станет ясно. Стараясь не спугнуть невидимых ею собеседников, не двигаясь, она чуть-чуть прищурила один глаз, потом другой, но так ничего и не поняла. Желание узнать, кто же это там разговаривает, было так велико, что набравшись смелости, Соня распахнула оба глаза и тут же