заговорил. Потом Аня разделась, легла с Мишей в постель, и её борщ зарычал в животе. Очень вкусный, на курице, густой, с окрасившимся в оранжево-фиолетовое мясом, с капустой, со свёклой, с морковью и даже с опятами. Его приготовила Катя – Анина квартирная соседка, которая хоть и была младше, но кормила Аню материнским образом. Услышав борщ, Миша отказался заниматься с Аней сексом сегодня и совсем – до тех пор, пока она не сбросит три килограмма. Аня любила и Мишу, и заниматься с ним сексом. В то время это было лучшее, что с ней происходило.
Теперь она приходила к нему, он её взвешивал. Не прикасался к ней, но хвалил, когда она сбрасывала. Сидели рядом на диване и смотрели сериалы. Или разговаривали о разном, Миша много и хорошо шутил. Они оба занимались монтажом, Миша показывал Ане, как он работает, учил её, помогал ей с проектами. В день борщевого случая он сказал ей, что от неё несёт капустой. Сказал так, будто это плохо, но сменил с тех пор салат на цветную капусту. Во время приготовления она странно пахла, но понравилась Ане поначалу больше айсберга, была сытнее, но надоела нестерпимо уже на третий день. Миша убеждал её работать над собой – бегать и питаться рисом, гречкой и овощами. Скидывал в мессенджер рецепты. Но сам готовил ей только цветную капусту. Аня работала над собой – ела гречку, рис, кабачки с родительской дачи. На соседкины вопросы говорила – худеет; уходила с кухни, если Катя занималась готовкой, закрывалась в комнате, скручивала плед как сигарету и затыкала нижний дверной проём, чтобы запах не полз.
Это был не голод, а желание вкусноты и сил, которые брались из хлебной, мясной или сладкой еды. Красота и благоухание чужих вкусных блюд – соседкиных или за прозрачными ресторанными окнами – Аню сильно печалили и даже оскорбляли. Но боялась она больше всего Мишиных весов. Как холодная вода в колодце – гладкие и тёмно-зеркальные, – они стали хозяевами Аниной жизни. Они снились ей. Аня пыталась их обманывать, во время взвешивания перемещая баланс на одну ногу. Не помогало. Они показывали правду. Аня стала бояться есть без Миши. Каждый кусок вне его дома казался ей уродливым и страшным. Она очень уставала, то ли без интересной еды, то ли от огромной массы работы. Миша пригласил её с собой в важный проект, и Аня делала сейчас самую тяжёлую его часть. Во второй половине зимы она только работала за компьютером, лежала в съёмной комнате, ездила к Мише и боялась весов.
Как-то она пришла к нему домой, сняла куртку, разулась и привычно, как заключённая к стенке, встала на весы, они показали опять свои злые, квадратные цифры. Вдруг Миша принялся её целовать, называть нежно и тянуть в кровать. Это ушло четыре кило. Аня была такая пустая, что даже не сумела обрадоваться сексу. Он вернулся, иногда был хорош, но взвешивания продолжились. Аня иногда представляла у себя в голове, как закончит эти отношения, но всё тянулась многоэтажная московская зима, Аня не хотела мёрзнуть в одиночку, заниматься своей новой профессией в одиночку, жить в одиночку. Про Мишины весы Аня не рассказывала никому. Оказалось, некому. Ане было