бешеный? Дороги ему мало было!
Приходя в себя, растерянно моргая, испуганно смотря на окруживших ее людей, переводя глаза с одного лица на другое, Вика, запинаясь, сказала:
– Трезвый. У него была кровь. Не муж. – Задела пальцами ранку на лице. – Что это? Больно.
– Скорую вызвали? – повернулся к толпе Никола.
– Вызвали, – ответил кто-то.
– Заживет твое лицо. Главное, живая осталась. Еще где-нибудь болит? Кости целы? Сейчас скорая приедет. Так что все будет нормально. А голова пошумит и перестанет. Дружок твой или знакомый? – спрашивал Никола.
Сумбурно Вика рассказала, как очутилась в машине.
Кто-то поднял с пола в салоне дамскую сумочку, протянул девушке.
Выхватив зеркальце, Вика глянула в него. Ссадины, разбитые губы и нос. Похоже, это больше всего расстроило ее. Она чуть не заплакала. Губы задрожали, и только боль в них отвлекла ее от мысли об испорченной красоте.
– Ерунда все это, мелочи, – успокоил Никола, подбадривая улыбкой серых глаз. – Сейчас врачи быстро обработают твои болячки. Не успеешь оглянуться, как ничего не будет.
Подсобив ей подняться с земли, Никола отошел к Глебу. Пересказал услышанное. Корозов по-прежнему стоял на обочине. Высокий, плотного сложения, в темно-синем костюме. Овальное, чуть удлиненное лицо было сосредоточенным. Николу выслушал молча. В общем-то, информации никакой, если не считать, что попутчица заметила у него на рубашке кровь. А по сути, виновник аварии мертв, а со случайной попутчицы какой спрос? Никакого. Разумеется, если она говорит правду. А если врет? Глеб хмыкнул и произнес:
– Странная история. Не мешало бы проверить ее слова. Может, все шито белыми нитками. Поищи у парня документы, пока полиции нет. И у нее проверь заодно.
Никола вернулся к машине. Девушка стояла на том же месте, где он оставил ее, – похоже, до нее только начинало доходить, что с нею все могло закончиться иначе. У нее появился нервный тик, нелепая полуулыбка-гримаса, дрожали большие ресницы, на глаза наворачивались крупные слезы. Она то и дело отряхивала светлую блузку и юбку, сокрушаясь, что замарала и помяла их.
До карманов Миши Никола не добрался – его тело придется вырезать, – а у Вики с собой не оказалось никаких документов. Проверил ее сумочку – ничего. Девушка, всхлипнув, проговорила:
– Еще он просил отвезти его в больницу. Говорил про врача.
– Ну-ка, ну-ка! – Никола взял ее под локоть. – Пойдем отсюда, побеседуем, – повел Вику к Глебу.
Новая информация несколько оживила Глеба – он смотрел на Вику, ожидая фамилию врача. Девушка обеспокоенно наморщила лоб, вспоминая. Ссадины, разбитые губы, нос и попытка сосредоточиться искривили симпатичную мордашку. В голове у Вики словно заклинило – мысли вымерзли и стояли на месте. В глазах мелькнуло смятение, больше похожее на обреченность. Она пыталась и никак не могла извлечь из памяти, в какую больницу просил отвезти Миша и к какому врачу. Бывает же так: вот еще минуту назад все как будто было ясно, и вдруг словно отсекло!