к бару, расположенному у противоположной стены библиотеки. Он казался ей похудевшим. На приеме в «Редман Интернэйшнл» Гарольд поначалу выглядел утомленным, но затем стал веселым и энергичным. Она снова пыталась понять, болен он или это утомительные хлопоты, связанные с поглощением «УэстТекс», наложили свой отпечаток. Лиана уже было собралась спросить его об этом напрямую, но, обдумывая, как бы получше сформулировать вопрос, обвела взглядом библиотеку. Эта комната была ее самым любимым местом во всем доме.
Ее огромные, от пола до потолка, окна выходили на музей «Метрополитен», расположенный на противоположной стороне Пятой авеню, запруженной сейчас на всем ее протяжении народом и залитой золотым солнечным светом. Повернув голову, девушка увидела перед собой на столе множество фотографий в серебряных рамках. Кроме групповых снимков всей ее семьи она нашла и два своих – на первом она была снята еще тогда, когда была ребенком, на втором – прошлым летом, она сидела в парижском кафе. Они были в ее любимом городе, вдвоем с Гарольдом, на долгих каникулах.
Рядом с фотографиями стояла статуэтка Дега, купленная Лианой специально для хозяина дома на аукционе в Лондоне. Это была балерина в пятой балетной позиции, со сложенными за спиной руками, голова была повязана розовой ленточкой. За неделю до аукциона Гарольд вскользь заметил, что с удовольствием приобрел бы эту фигурку, потому что она напоминает, как она в детстве занималась балетом. И вот теперь, когда Гарольд расположился напротив нее, Лиана вновь осознала то, как много он для нее значит и что здесь она чувствует себя спокойной и счастливой. Что здесь ее дом, а не в богатом особняке в Коннектикуте.
– Я хочу показать тебя доктору, – сказал Гарольд.
– То же самое я могу предложить тебе.
– Как это понимать?
– Ты плохо выглядишь. Я сказала тебе об этом вечером на приеме.
– Я, помнится, ответил тебе, что у меня все отлично.
– Тогда чем ты объяснишь потерю веса?
– Я начал толстеть, – ответил Гарольд. – Только не говори, что ты этого не заметила. Пришлось отказаться от всего, кроме мартини и маслин. А потом началась эта суета с «УэстТекс», которая нас всех, что называется, приперла к стенке. У кого сейчас есть время на еду?
Лиана решила, что может поверить его словам и закончить разговор на эту тему.
– Я просто волнуюсь за тебя, – сказала она.
– Я рад, что ты волнуешься обо мне. Но сейчас мой черед волноваться о тебе. Ты сейчас моя главная забота. Я хочу показать тебя доктору.
– У меня нет никаких переломов, просто синяки и кровоподтеки. Через неделю все рассосется.
Бейнс недоверчиво покачал головой.
– Ты что, робот? – спросил он. – Кто-то перекусил провода в твоей голове? Я не могу понять, почему ты так на все это реагируешь. Этот идиот бьет тебя ремнем изо всех сил, а ты, как маленькая мисс Счастье, пытаешься убедить меня в том, что синяки и кровоподтеки пройдут через неделю. Это невероятно. Неужели ты настолько бесчувственна и тебя это совсем не злит?
Вопрос показался Лиане нелепым.
– Он же пытался тебя изнасиловать, –