тетей Беллой – Изабелла Иосифовна Гринберг, которая, видимо, была активна в Ленинградском отделении Союза писателей.
Совсем неясно мне, почему Спасский не отправил с этим эшелоном свою дочь Веронику. Возможно, из-за присущего ему оптимизма, – у него был ровный приятный характер, в отличие от мрачного А. И. Роскина, предчувствующего, что война будет тяжелой.
Зря Наташа надеялась, что с ними поедет и бабушка, – бабушке ехать не разрешили, не хватило места. Она потом добиралась сама, сразу вслед за ними выехала.
Катя Френк говорила мне, что литфондовские и архфондовские дети в эшелоне ехали в разных вагонах и не виделись. Мама мне вообще про военные годы почти не рассказывала. Но был эпизод, который она часто вспоминала со смехом: в поезде они выбросили в окно взятую с собой в дорогу жареную курицу – им показалось, что курица уже попахивает. Ну, ясное дело, как потом об этой курице много лет жалели.
Дети приехали в Гаврилов-Ям, небольшой городок на реке Которосль в 46 километрах от Ярославля – первое место эвакуации Детского лагеря-интерната Литфонда (его по-разному называют, но суть одна). Они не пишут (возможно, им уже объяснили, что именно нельзя писать по цензурным соображения), как долго они ехали, сколько стояли в поле, пережидая бомбежки (Бологое бомбили начиная с 1го июля).
Дорогая мамочка, мне здесь очень хорошо. Ты привези мне чего-нибудь из игрушек, которые я забыл, и попроси папу, чтобы он, когда будет ехать с завода[7], если там будет игрушечный магазин, что-нибудь мне купил. С Лекой мы живем в комнате, и у нас был сначала один матрац, и Лека спал на моем, а теперь Леке мешок набили. У нас есть садик. Я играю с Лекой. Нам очень весело. Твой Женя
Дорогая тетя Лидочка, ты можешь быть совершенно спокойна за детей, им очень хорошо. Я прихожу к ним несколько раз в день. Кормят неплохо. Крепко тебя целую.
Высылайте бабушку. Н<аташа>
Женичкина просьба купить игрушек в тот момент – в начале июля 1941 – еще не звучала странно: в первый месяц войны не произошло никаких изменений в торговой жизни города. Напротив, для удобства населения магазинам, предприятиям общепита и коммунального обслуживания было предписано увеличить количество рабочих часов.
Дорогая Лидусенька! Подъезжаем к Рыбинску. Чувствую себя хорошо. Тепло, но нет изнуряющей жары. Беспокоюсь о вас. Пиши мне до востребования. Постарайся, родная, придти в равновесие и подкрепить свое здоровье. Пожалуйста, позвони Нюше, передай ей привет и пусть она передаст от меня поклон Варе[8]. Мы без газет и без радио – ужасно неприятная отчужденность от всего мира. С Лили[9] мы расстанемся в Ярославле, я поеду к детям[10]. Горячо целую тебя и Марка[11].
С конца июня А. И. Роскин уже на казарменном положении: услышав объявление о начале войны, он сразу пошел в военкомат.