войска – обязан победить: захватывать артиллерию, изолировать штабы, блокировать возможное сопротивление, а если сил заведомо не хватает – не лезть. Ибо жертвенность твоя спроецируется на тысячи непричастных и не подписывавшихся класть голову ради чудесных абстракций. Освобождение крестьян и раздел землевладений означали глобальный отъем собственности у правящих классов – странно было бы ожидать, что все это не окончится всеобщей гражданской войной. Вопрос: кто из прапорщиков готов был стрелять в своих вчерашних соучеников по царскосельскому лицею? Кому страдания беспорточного землепашца (которого большинство и в глаза не видело) были роднее переживаний брата по дворянскому классу?
Режиссер Кравчук, когда-то наворотивший глазуновских пошлостей в «Адмирале», ныне снял довольно спокойное кино близко к тексту следственных протоколов. Именно этого ему и не могут простить. Все прежние стихи и фильмы о декабризме потому и являются нагромождением теней, восклицаний, батальонной беготни и горячечных сходок при свечах, что последовательное изложение событий покажет их полную сумятицу и чудеса дезорганизации. Продюсеры Эрнст и Максимов первыми осознали абсолютную неопределенность современного общества относительно вопроса, кто же тогда был прав – 29-летний царь или 30-летние мятежники. Они же впервые укоренили в общественном сознании факт, что из пяти казненных трое (все офицеры) вообще не были на Сенатской площади, ибо принадлежали к Южному обществу. И что самым проблемным для управления в России является период междувластия, когда одно царствование уже закончилось, а другое еще не началось.
Так что ключевым моментом, к которому сегодня готовятся обе (обе!) стороны, будет 2024-й, год окончания инвеституры нынешнего президента.
Как раз почти 200 лет известным событиям набежит.
1857. Колокол[2]
200 лет Герцену
Однажды на Ленинских горах 13-летние Саша Герцен и Николенька Огарев поклялись дружить против самодержавия. Самодержавию в лице 29-летнего принца Коли и его 7-летнего сына Саши Романовых это в дальнейшем доставило немало хлопот.
Про Герцена у нас известно непростительно мало.
Знают, что его разбудили декабристы и про ту самую Аннибалову клятву. Знают, что на улице Герцена Дом медиков, а на перпендикулярной улице Огарева – Дом милиционеров. Даже то, что ему принадлежит второй из самых нудных русских вопросов «Кто виноват?», известно не всем.
Короче, вполне хармсовский образ.
Меж тем, Герцен и впрямь был связующим звеном меж дворянским сопротивением десятилетия после наполеоновских войн и мощной разночинной волной времен крестьянского освобождения, меж сектантством и массовой оргработой. Проще – меж двумя Александрами, в самую черную пору Николаевского правления, немало поспособствовавшего русскому регрессу и русскому бунту. Об оловянных глазах государя