живы, дышим
И видим сны, и вновь молчим…
Обледенелым краем крыши
Крадётся грустный херувим
И звёздами расшитый полог
Вдруг опускает до земли;
И чей – то голос в чистом поле
Зовёт в заснеженной дали
Святой и страшной этой ночью;
И наводненье полумглы
Поднявшись, наши души точит,
Стирая острые углы.
Душа октябрьского леса
Горький запах дубовой коры,
Глубоко затаённая жалость…
Мы с тобою давно вне игры,
И на млечном пути затерялась
Позабытая нами любовь.
Рассыпая зелёные звёзды,
Наши тени из прошлого вновь
Повторяют три такта и роздых
И поёт, и звенит благодать
В буреломах, повенчанных с ветром
И, как прежде, легко обретать
Высоту, напоённую светом.
Лесная мавка
Глубины разливающихся рек —
Ни разумом, ни сердцем не измерить,
Не переплыть. Не зверь, не человек —
Я не умею врать и лицемерить;
Среди людей пришелица и тень,
Над пропастью отчаянного жеста
Раскачиваю мысленно весь день
Качели отреченья и блаженства
И падает в объятья глубина,
И вечность умножается на верность;
Как млечного пути, касаюсь дна
И снова поднимаюсь на поверхность,
Как человек, прощаю. Но забыть
Смогу ли я тебя, моя потеря
И радость? И опять решаю – «быть»
(Смертельной болью раненого зверя)
Память
Не дай мне забыть. Оставь мне любовь.
Как страшно бесчувствием душу изранить.
И призрачный сумрак встречаю я вновь
С тобою вдвоём, моя долгая память;
В полнеба пылает осенний закат
И песню сверчок запевает уныло,
А время летит, словно поезд, назад
Стремительной и беспощадною силой…
***
Небесной росою умылся рассвет,
По – детски так радостен и беззащитен,
Когда ты сказал мне, что выхода нет.
И крылья простёр свои Ангел – Хранитель,
Единственный друг мой. И летней зимой
С упавшего неба повеяло сразу.
Спасибо за правду, возлюбленный мой.
Не выдержат, думала, сердце и разум.
Держи, мой Хранитель, покрепче меня.
Ты видишь – устала быть смелой и сильной.
В сиянии радостном летнего дня
Стою на обломках своей Хиросимы.
Спасибо за боль. Оказалась достойна.
Прощай.