отца; слава богу, он много чего не знает.
На следующее утро Бекки проснулась рано. Долго глядела в потолок. В голове вертелась мысль: мы на грани краха. Папа не отдает себе отчете, насколько плохи дела на самом деле, и не стоит давить на него, он просто не хочет ее волновать. Может, все шло бы иначе, если бы не умерла мама – рак груди дал метастазы по всему телу. Бекки тогда только-только исполнилось шесть. Может быть, мама сразу оценила бы ситуацию и прямо сказала: «Хэнк, нам нужно сделать то-то и то-то». Отцу было бы с кем поделиться и посоветоваться.
Хотя, слава богу, он не женился ни на одной из своих подружек, кого иногда приглашал на ужин в «Черную сову» и затем провожал домой, задерживаясь в гостях на несколько часов. Не хватало еще, чтобы вторая жена устраивала истерики, когда им отключали электричество или звонили из банка с напоминанием о задолженности. Когда становилось явным то, чего они старались не замечать: бизнес отца загибается, все катится в тартарары.
Бекки сбросила одеяло. Ночью ей стало плохо; она изо всех сил уговаривала себя: «Все в порядке», но горячая тошнотворная боль внизу живота нарастала. Бекки натянула толстовку на ночную рубашку и вышла за дверь, в предрассветный холод, глубоко вдыхая свежий воздух. Угасающая луна, как кусочек лимона, низко висела над кустами конского каштана, отделявшими их участок от соседского; раньше там жили Хинманы.
Холодно, зато, по крайней мере, меньше тошнит. Бекки нашла на заваленном обувью крыльце пару старых резиновых сапог, сунула в них ноги и стала ходить кругами по довольно грязному двору. По трассе шли машины. Одинокая ворона каркала то прямо над головой, то снова откуда-то издалека.
Бекки подумала: если они потеряют дом, то, наверное, будут снимать квартиру в городе. Может быть, в Роуз-Сьютс, недалеко от шоссе; интересно, сколько стоит долгосрочная аренда? В конце концов, отец может устроиться продавцом-консультантом в чей-нибудь магазин. А ей придется бросить школу и работать официанткой. Она с отвращением представила себе, как отец станет успокаивать ее: «Это ненадолго. Осенью дела пойдут лучше». И будет проходить осень за осенью, год за годом… она так и состарится в какой-нибудь закусочной; у нее будут тусклые глаза, вечно недовольное лицо и варикозное расширение вен.
Бекки замерзла, однако возвращаться в дом не хотелось, и она зашла в амбар, сразу наткнувшись на несколько коробок – запчасти для сеялок; забыли убрать после разгрузки. Открыла раздвижную дверь, пнула коробки, уселась на них. Только папа знал, где что лежит, у него была своя система. Бекки схватилась за живот и скрючилась, пережидая приступ тошноты. Наверняка она тоже подхватила проклятый грипп.
Этот лысый боров! Как он посмел лапать ее? Прямо в папином салоне! Сжечь бы к чертям весь торговый салон, вместе с тракторами, комбайнами, кабинетом и всем остальным. Запереть там этого жирного козла – и сжечь.
И тут ее озарило. А что, неплохая идея… и за ней последовала цепочка других идей, благодаря которым полностью изменилась их жизнь. Ее жизнь. И всего за год.
Идея