Елизавета Бута

Сэлинджер. Дань жестокому Богу


Скачать книгу

нджер был одной их форточек. Из форточки дуло…

      Бунтом, анархией, непоняткой… это для активных, для хулиганов.

      А для пассивных, предпочитающих уход в себя, веяло мягким бризом дзен-буддизма.

      В общем, он подходил всем.

      В той первой книге была повесть и несколько рассказов.

      В повести «Над пропастью во ржи» автор, которого мы соединили с героем – был мальчик, школьник, из частной закрытой школы, из богатой семьи.

      А в рассказах появлялась война.

      Какая-то непонятная, война, не вполне ясно, кого с кем.

      Непохожая на телевизор… помню, что сержант кашлял.

      Потом он получил отпуск, и опять никакой войны – Нью-Йорк, свадьба…

      И все время, и в повести и в рассказах – отчуждение героя, непонимание.

      Потом была еще тоненькая книжечка из «Библиотечки «Огонька»».

      И там был рассказ «Дорогой Эсмэ с любовью и всякой мерзостью». Главным в рассказе опять была тема девочки. Дети, особенно девочки, у Сэлинджера – это такие ангелы, помогающие затравленному обывателями герою.

      Для меня его герои были проигравшими.

      Примером «как не надо». Убивающий себя Симур Гласс.

      Или жуткий мальчик-вундеркинд из дзеновского рассказа Томми.

      Который объясняет журналисту, что вот он сейчас, вероятно, умрет, и ему это даже интересно, а насчет мамы-папы… нет, их не жалко. Потому что они не понимают, как все это тут – понарошку…

      Это «понарошку» мне совсем не подходило. И родителей Томми жалко, и мещанскую жену Симора. И еще я, с детства учась быть художником, обиделась за главного художника вселенной, раскрасившего мир, по своему усмотрению.

      Мне не понравилась телега про По Ло, спутавшего серую кобылу с вороным жеребцом, потому что он глядел «в суть лошади».

      Я подумала, что если важна была только суть – все лошади были бы серыми.

      Сэлинджер был моей любовью. Но даже и в четырнадцать лет я догадалась, что он скорее Младший Брат, нежели Учитель.

      Потом пришла пора Сэлинджера и для моей дочери. Ей было тринадцать, и она жила в стране, где Сэлинджер введен в школьную программу.

      Но моя Полина прочла «Над пропастью во ржи» сперва по-русски. Ту самую, полученную мною от мамы.

      С мальчиком на обложке. И мы с ней обсуждали эту книгу.

      Мы уже знали, что Сэлинджер давно живет отшельником, скрывшись от людей, никого не хочет видеть.

      И тогда я впервые сформулировала именно для дочки, что Сэлинджер в роли гуру может быть реально опасен.

      Буддиста Джона Леннона застрелил человек с книжкой буддиста Джерома Сэлинджера в кармане.

      И это не случайность.

      Я тогда, предостерегая дочь, заметила у Сэлинджера еще одно: неприятие телесной любви.

      Тот самый средневековый культ женщины – как Марии Непорочной. Девы. Девочки.

      Нет, не Лолиты. Антилолиты. Алисы. Автор «Алисы» Льюис Кэррол – это «антигумберт». Это же можно сказать и о Сэлинджере.

      Девочку предпочитают женщине не для того, чтобы с ней, с ребенком, войти в интимную связь. Не из худших низменных побуждений.

      Нет, именно из лучших, высоких. Именно для того, чтобы можно было не входить вот в этот горячий и страстный мир «тела».

      Девочка или монашка. В «Голубом периоде де Домье Смита» герой влюбляется в неизвестную ему монахиню сестру Ирму.

      Я мало что знала тогда о Сэлинджере.

      Но достаточно чтобы объяснить Полине, что он хочет любить, он понимает, что надо любить, но он не умеет, не может любить. По какой-то неведомой причине этот человек – инвалид, душевнобольной.

      Это не мешает ему быть гением, но Земля Сэлинджера – удивительная, прекрасная – непригодна для жилья. В ней не построишь дом. Земля эта ползет как зыбучий песок. И дом, построенный на ней, непременно рухнет.

      И вот предо мной лежит выпущенная «Лимбусом» книга – голос из рухнувшего дома.

      «Камелот» – так называет дом, построенный отцом, Маргарет Сэлинджер, дочь писателя, автор мемуарной книги «Над пропастью во сне».

      Книга Маргарет Сэлинджер – толстенная. Скандальная. Я ее принесла читать своей маме – круг замкнулся.

      Но маме она не понравилась. Не понравилась сама Маргарет.

      Занятая собой и своими проблемами.

      Я не согласна. В этой толстой книге оказалось достаточно места для всего: и для внутренних «раскопок» самой Маргарет, сделанных в фирменном стиле жертвы великого учения дедушки Фрейда, завсегдатая кушетки психоаналитика, и для панорамы американской жизни 60-х и 70-х, старательно нарисованной женским пером, внимательным и многое замечающим.

      И для совершенно честного изложения биографии Джерома Ди. Сэлинджера, для кусочка интереснейших мемуаров именно о нем.

      В результате я к Маргарет Сэлинджер отношусь хорошо.

      И