На палубе. Михаил Михайлович

поселка. Там же его детство удило рыбу, собирало грибы и ягоды. Все, что умели делать соседские мальчишки, умел и он. Больших городов и столиц он также никогда не видел, а лишь слышал в разговорах о том, как сейчас живут где-то там. Школьный учебник географии был для него чаще раскраской для цветных карандашей. За все свои детские, юношеские годы он всего несколько раз смотрел телевизор. В основном футбольные матчи. Радио включали редко. Сам он не проявлял большого интереса к тому, что происходило вне его дома и нескольких улиц. После ученической парты все книги и учебники были связаны и перенесены в небольшой сарай-кладовую. Да и все годы учебы читал он лениво и без интереса. По завершении обучения хотел держать экзамены и учиться дальше. Но молодые и вольные годы не успевали за реализацией фантазий. Помогая родителям справляться с хозяйством, он и не заметил, как промелькнул год жизни. Но именно спустя это время к Клоту пришло большое желание изменить свою привычную жизнь, пересечь границы двора, улиц, поселка, города. С этим желанием он продолжал жить еще год. Однажды, на свадьбе, он услышал разговор двух моряков. Пожилого возраста – поучал, наставлял на истинный курс более молодого. Молодой больше слушал, молчал, качал или кивал головой и иногда говорил: «Да, у нас так было! Нет, у нас по-другому». Самыми же интересными ему показались единожды высказанные мысли о том, что в море люди меняются, становятся другими, приобретают новый и необычный взгляд на все. И ещё о том, что море – вторая детская колыбель для вновь рождающегося человека. Никогда он ещё не слышал таких слов, которые теперь ему казались очень правильными, истинными, безвозвратно падающими в скучающую душу. В его воображении, втайне спрыснутым домашним вином, но теперь и не вином, а корабельным ромом из какой-то приключенческой книги (которую не дочитал), стали бушевать шторма, зеленеть и цвести таинственные острова. Ему казалось, лазурь воды прибоем охлаждает его ноги, раскаленные на горячем мелком песке. Над головой нещадное солнце, диковинные фрукты и стаи разноперых птиц. Уже за островами показалось длинное побережье, в глубине которого вздымались пики больших костров, звучали голоса и барабаны туземцев.

      И вот как пять часов Клот катился в старом автобусе, направляясь, как и другие новобранцы, к месту своей службы, на большой десантный корабль. Когда проезжали город и двигались вдоль побережья в сторону военной базы, совсем стемнело, а море затянулось густым туманом, лил дождь. Клот очень расстроился, что море снова спряталось от него, но продолжал думать о нем и о предстоящей жизни. Пока ехали он даже успел задремать. Ему снился парусный фрегат, красиво разбивающий волны, сверкали брызги и мчались любопытные дельфины. Разбудил его скрип тормозов. Автобус остановился у неказистого трехэтажного здания с одним входом и длинным железным козырьком над ним. В пути все наговорились и нашутились, поэтому теперь молча двигались к своим комнатам. Клоту и пятерым попутчикам досталась маленькая комната без окна. Была узкая закрытая форточка с тёмным стеклом под самым потолком, через которую ничего не было видно даже со второго яруса кроватей. Утром, после построения, раздали приказы-направления, так называемую приписку к судну. Место швартовки располагалось далеко, поэтому Клот быстро собрал вещи и, пропустив завтрак, побежал навстречу морю и кораблю. На первом пропускном пункте его остановили, проверили документы и попросили задержаться. Временно выход к пристани был закрыт из-за больших волн, падавших через волнорезы и ограждения. Хотя Клоту и не терпелось увидеть водную стихию, пусть даже гневающуюся, серую, невзрачную, ему пришлось ждать. Через пару часов подъехал фургон и посадил его в своё непроницаемое для солнечного света нутро, в котором уже находилось несколько человек. Фургон дребезжал недолго и вскоре остановился. Выйдя, Клот увидел длинный двор, упирающийся в невысокий каменный дом. Шум моря стал дальше, а это здание было медицинским центром. Всех отправили на осмотр врачей. Температура, опросы о самочувствии, давление и все это до самого вечера, так как очереди были длинные. Во дворе, где росло много деревьев, цвели клумбы, а моря и чаек слышно не было, казалось , что это вовсе не военный порт. Клот впал в задумчивость.