но только в том случае, если бы она сама захотела. Но подозревать меня в том, что я могу принудить женщину подарить мне свою любовь? Как это, однако, оскорбительно!
– Я не могу допустить, чтобы единственная женщина в моем отряде спала под открытым небом, в то время как у нас есть такой отличный шатер, – с этим определением я явно польстил нашему немного скособоченному нынешнему вместилищу. – А мы с инором Лангебергом можем полюбоваться на звезды.
– Я тоже могу полюбоваться на звезды, – нерешительно сказала она.
Такой мягкой, покладистой она нравилась мне намного больше. Интересно, смогу я получить от нее в качестве извинения поцелуй? Хотя по ней не заметно, чтобы она винила себя в чем-то.
– Нет, я уже сказал. Ты спишь здесь, – жестко ответил я.
– Это невозможно. – Она очень неуверенно и мягко мне улыбнулась.
Улыбка украсила ее лицо еще больше, оно вдруг стало таким родным и близким, как будто я уже много лет ее знаю.
– Почему вдруг?
– А как ты объяснишь, не выдавая моей тайны остальным, свое желание отдать мне на ночь шатер? Да и сопровождающие нас орки могут неправильно понять и оскорбиться. Я тебе очень благодарна за заботу, правда. Но я лучше без нее обойдусь, чем создам дополнительные проблемы для тебя и для себя.
Я с неохотой признал, что она права. Мало ли какие слухи поползут, если я отдам ей свой шатер. И ведь всем не объяснишь, что это была замаскированная девушка. Очень красивая девушка. Но все равно она меня своими подозрениями ранила в самое сердце.
– Что-то не видно, чтобы ты мне была благодарна, – язвительно сказал я. – Оскорбила, как могла.
– Извини, – смущенно ответила она, потом вдруг резко покраснела так, что даже кончики ушей стали ярко-алыми, и поправилась: – Извините, Выше Высочество, что я была неблагодарна и груба.
Ее переход на формальное обращение почему-то обидел сильнее, чем когда она обращалась на «ты» и говорила дерзости. Она казалась теперь от меня бесконечно далекой, такой официальной и чужой.
– Извиняю, – сухо сказал я. – Можешь активировать свой артефакт и уходить.
Девушка приоткрыла рот, как будто хотела сказать что-то еще, но потом молча вернула внешность невзрачного подростка и пошла на выход. Вот так, даже не попытавшись как-то сгладить нанесенную мне рану, погладить, полить бальзамчиком ласковых слов, поцеловать, чтобы боль утихомирить. А может, она вообще собирается сейчас покинуть наш отряд? Эта мысль так меня испугала, что я невольно вскрикнул:
– Стой! Дай слово, что ты сейчас не сбежишь и до границы доедешь с нами.
С ответом она помедлила. Видно, именно это и собиралась сделать сразу, как от меня выйдет. Поэтому я добавил:
– Здесь тебя никто не будет обижать и тем более возвращать тебя оркам. Обещаю.
– Хорошо, – ответила она. – Я тоже обещаю, что не убегу. А теперь выпустите меня, Ваше Высочество.
Выпускать ее мне не хотелось, но раз уж сам сказал ей уходить, да и повода задерживать дальше ее не