отойти в сторону, чуть-чуть отдалиться от человека, создавшего меня, я начинаю ощущать… Не знаю, как это правильно называется… Что нахожусь вне зоны действия сети. Словно сигнал слабеет, прерывается, пропадает. А если я захочу уйти от него, чтобы немного побыть в одиночестве? Просто чтобы он не дышал мне ежесекундно в затылок? Стоит мне чуть дальше отойти от него, я тут же чувствую, что – как это сказать… Разваливаюсь на части. Деревенею в некоторых местах. Это как картинка в телевизоре при плохом сигнале. Это бесит. А еще мне страшно. Всякий раз, чтобы вернуть себе высокое разрешение, я вынужден подходить ближе к нему, или я могу исчезнуть вовсе. Это ужасное чувство. Быть связанным с другим человеком невидимой цепью, быть в его власти. Как это называется, я знаю.
Рабство.
А еще – только не подумайте, что я давлю на жалость – я ребенок, у которого нет матери. Я много думаю, на что похожа материнская любовь, что чувствуешь, когда положишь голову ей на колени, а мама, мамочка, теребит твои волосы.
Зато я знаю много всякого разного. Много заумных вещей. И откуда, скажите на милость, я, тинейджер, только вчера появившийся на свет по прихоти семидесятилетнего старикашки, могу все это знать? Боюсь, ответ очевиден: я знаю то же, что знает он. Внутри меня, если прислушаться, все прочитанные им умные книги и любимые телешоу, словно я смотрел их сам. И если присмотреться, я могу видеть все его воспоминания, словно они мои собственные: как он ребенком свалился с дерева и ему зашивали голову, как в девять лет решился поцеловать девочку из Австралии, но порезал язык об ее брекеты, велосипедные прогулки, школьные разборки, стряпню его матери… Все его воспоминания живут в моей голове.
Есть и кое-что еще. Чрезвычайно странное. Иногда, когда я копаюсь в своей собственной голове и перебираю его мысли, знания и слова, пытаюсь доискаться до собственных воспоминаний, которые неизбежно оказываются его воспоминаниями, выяснить собственную судьбу, которая – я достаточно умен, чтобы различать такие вещи – не может быть его судьбой, мне кажется, будто, только изредка, не всегда… Такое странное чувство, что кроме нас двоих здесь находится кто-то третий. Безумие, да? Я такой же сумасшедший, как этот старикашка. Но кто – или что – это может быть? Я сейчас скажу, как есть, а вы уж сами решайте, есть ли в этом смысл и прозвучат ли мои мысли… адекватно. В те моменты, когда я ощущаю присутствие кого-то еще, мне кажется, что все мы числимся где-то друг за другом через одинаковую косую черту: я/старикашка/этот кто-то. Этот имярек – да! – придумал его точно так же, как он придумал меня. Имярек вкладывает ему в голову свои мысли, сообщает ему свои чувства, делится с ним своей жизнью так же, как старикашка проделывает это со мной. Тогда чьи воспоминания на самом деле хранятся в моей голове: старикашки или этого фантома?
Попятить можно. Есть я – косая черта – есть он, придумавший меня – косая черта – есть кто-то, придумавший его. Кто это может быть? Кто ты? И если ты изначальный Творец, могу ли я считать тебя и своим создателем тоже?
Вообще-то для этого есть слово. Для парня по