вплоть до Южной Германии; по другую сторону Альп, в Италии, власть захватывали лангобарды, а в приграничных районах Дании усиливали свою хватку саксы.
В тот же послеримский период на юге Британии появились первые поселения северогерманских народов, которые в последующие столетия стали англичанами и в конечном итоге сформировали государство, носящее их имя. Особенно тесные связи существовали между Восточной Англией и норвежскими и шведскими долинами, и в том или ином виде эти связи сохранялись всегда. В знаменитом ладейном захоронении в Саттон-Ху (около 625 года) были найдены шлем, церемониальные одежды и комплект вооружения, которые вполне уместно смотрелись бы в Швеции, – и действительно, как минимум часть этих предметов была, по-видимому, импортирована из Уппланда. Более того, одна из узорчатых пластинок шлема была отпечатана с помощью матрицы, изготовленной в той же мастерской, из которой вышла матрица, найденная в королевском кургане в Уппсале, а детали погребальных ритуалов указывают на общий набор ценностей и политических воззрений. Идеи и убеждения довикингского периода – неважно, вендельским или меровингским называют его сегодня ученые, – беспрепятственно распространялись на всех берегах Северного моря.
И, хотя этот момент не следует переоценивать, нельзя не отметить, что в новых обществах, возникших после кризиса периода Великого переселения народов, наблюдался бурный расцвет воинственной идеологии, опирающейся на бескомпромиссный кодекс чести, торжественные клятвы верности и обязательное кровавое возмездие. Эти ценности выразились в расцвете экспансионистской элитной культуры залов, культуры знати, чье высокое мнение о себе подогревалось постоянным стремлением к войне. В основе всего этого лежала более тесная, чем когда-либо, связь с семьей и родными – нерушимые кровные узы стали последним оплотом общественной устойчивости. Нетрудно разглядеть во всем этом стремление оградить себя от памяти о далекой катастрофе VI века.
Таким образом, эпоха викингов строилась из элементов, возникших за двести с лишним лет до ее начала, – среди них медленный упадок послеримской власти, опосредованные последствия этого в виде экономической и военной нестабильности на Севере и авантюрные гамбиты тех, кто пытался всем этим воспользоваться. И без того нестабильная ситуация была усугублена природной катастрофой в 530-х годах – небеса померкли, заставив северян усомниться в самих основах веры в богов. Пылевая завеса длилась и длилась – «три таких зимы идут сряду, без лета» – урожай погибал, и общественные связи начали слабеть. Затем начался голод, а после многолетняя борьба за остатки. По-видимому, половина всего населения Скандинавии погибла, и это действительно было предвестием Рагнарёка. В следующие десятилетия и века Север оправился от удара, но перекроил себя на новый лад и стал совсем другим миром. В этом времени можно найти истоки почти всего, что было дальше: социального и политического уклада,