во влажную скользкую плоть, я нащупал клиторы и начал легонько теребить их, в то же время продвигая внутри отвердевший орган. Я не спешил, успев получить долгожданный оргазм, и ощутил приближение второго извержения не ранее, чем через полчаса непрерывных фрикций, когда и Маша давно была вполне разгорячена и готова разделить со мной это удовольствие. В течение всего процесса Аня за спиной обнимала, целовала и с интересом из-за моего плеча наблюдала за происходящим.
—Анечка… Помоги… О, не надо… Я так кончу… Нет, не мне… Погладь её…
—Я не могу… Так нельзя… – скорее для порядка стыдливо отбивалась Анюта.
—Чего это?! Брось! Давай… Пальчиком… Умница…
Мария, ощутив ласку третьего клитора, приподнялась и блестящими глазками смотрела на пальчик, ловко орудующий между ног.
—Сашенька… Анечка… Ох… Очень… Да… – она змееобразно извивалась спиной по столу, – Ещё!.. Ой!.. Да!.. М-м-м-м!.. Пустите… – она снова попробовала подняться, но мягкое нажатие с легкостью уложило её обратно.
Спустя две-три минуты Машенька перестала упираться, уступив нашим напористым движениям, и с томными стонами кончила у нас в руках.
* * *
С тех пор Маша переселилась к нам. Я как-то пожаловался, что двадцать две – это слишком много для меня, монопенисуального калеки, и что с ними двумя мне нужен хотя бы один дополнительный фаллос, и Мария как бы между прочим сообщила, что у неё есть то, что нужно. Мы всё старались выдумать позу, в которой можно худо-бедно удовлетворить одновременно двух тентаклиц. Изрядно намучившись, мне прикрепили страпон на правое бедро, чтобы можно было проникнуть разом в обеих. В тот раз, догола раздев, я уложил их на бок лицом друг к другу, встал на колени у них в ногах и гладил их попки, промежности и талии, уговаривая помочь хоть немного. Но, если бы не Мария, ничего бы не вышло.
—Девочки, ну посудите сами: двадцать две вагины, мне трудно, а у вас же руки, губы, помогите, а?..
—Саш, так нельзя…
—Да ну вас с вашим пуританством!
—А я делала…
—Что???
Вместо ответа Маша обняла Анечку и положила на себя её ляжку. Не обращая внимания на слабые протесты, она целовала ей шею, грудь, плечи; её рука в мгновение ока нашла щёлочку под лопаткой и нырнула туда. Обалдевшая Аня охнула и перестала дышать.
Я толкал бёдрами и гладил киски на их талиях, куда только и мог дотянуться в этом положении. Не сразу, но всё же постепенно Анна начала отвечать, целуя и лаская Марию, покуда ещё оставались силы, но вскоре ощущения заставили её сомкнуть веки и полностью открыться наслаждению. Она, всхлипывая и задыхаясь от пяти одновременно возбуждаемых клиторов, кончила, непроизвольно выдаивая меня в ответ, и я брызнул на их сплетённые тела, в блаженстве созерцая, как сперма течёт по их рёбрам и грудям.
Мне, конечно, было страшно неудобно, и Маша предложила