полностью или непосредственно овладеть ею; он способен только отражать истину духа и, придавая ей ограниченный ментальный смысл и определенную интеллектуальную форму, пытаться сделать ее своей. И отражает он ее не интегрально, а либо в виде смутного целого, либо в виде совокупности ограниченных аспектов. Он улавливает то или иное частичное отражение Истины и, подчиняясь привычке рутинного ума, превращает его в непреложное мнение, которое его связывает и лишает свободы; на любую новую истину он смотрит со сформированной таким образом точки зрения, а значит, через ограничивающую призму предвзятости и односторонности. Даже если его удастся насколько возможно избавить от этой привычки ограниченного суждения, он остается подверженным другому недостатку – требованиям прагматического ума, который торопит его приступить к осуществлению того или иного замысла, не оставляет ему времени добраться до более обширной истины и, вынуждая разрабатывать эффективный план реализации, ограничивает его тем, что тот уже познал, понял и пережил. Освобожденный от всех этих цепей, буддхи может стать чистым и гибким отражателем Истины, добавляя одно озарение к другому, переходя от реализации к реализации. И тогда остаются только его собственные ограничения.
Эти ограничения бывают в основном двух видов. Во-первых, реализации буддхи всегда только ментальные; чтобы достичь Истины, нам необходимо подняться выше ментального буддхи. К тому же сама природа этого ума не позволяет ему эффективно объединять познаваемые им истины. Он может только располагать их рядом и сопоставлять или находить различия или же создавать из них своего рода частичную комбинацию в практических целях. Однако, в конце концов, он обнаруживает, что аспекты Истины бесконечны и что ни одна из ее интеллектуальных форм не может быть абсолютно достоверной, так как дух бесконечен и в духе все истинно, – и что на уровне ума никакая концепция не может вместить всей истины духа. Тогда он либо становится чистым зеркалом, дающим мириады отражений и отражающим любую уловленную им истину, но при этом неэффективным и в практической деятельности хаотичным или неспособным к принятию решений, либо ему приходится выбирать какую-то частную истину и действовать так, как будто это вся истина, хотя он знает, что это не так. Он действует в ограничивающих рамках Неведения, хотя Истина, которой он придерживается, может намного превосходить его действия. Но он может также отвернуться от жизни и мысли и попытаться превзойти себя и подняться в некую запредельную для него Истину. Он может это сделать, сосредоточиваясь на каком-то аспекте, каком-то принципе, символе или образе реальности и достигнув в его познании некой абсолютной, всепоглощающей и всеисключающей реализации или же осознавая и реализуя некую идею о бескачественном Бытии или Небытии, которому чуждо всякое движение ума и жизни. Тогда буддхи погружается в светлый сон, а душа уходит в невыразимые сферы высочайшего духовного бытия.
Поэтому,