сын ярла сидел в темной шкуре на корточках, весь в крови, с черными руками и багровым ртом, с его плеч свисали когтистые лапы поверженного волка.
Глума вырвало. Он небрежно выбросил остатки сердца куда-то за кусты и набросил шкуру. Затем огляделся и понял: Кольгрим исчез.
Истощенный, он вернулся в ясеневую рощу и рассказал старцам о произошедшем. Да-а-а, давненько они не слышали о подобном гнусном пренебрежении священным обрядом. И когда Глум вернулся, его незамедлительно увели. Он хоть и пытался отстоять свою правоту, но лживый взгляд говорил об обратном, даже раны на теле, которые он нанес себе самому, не помогли. Глум пообещал отомстить Кольгриму: «Я найду тебя, слышишь?! Найду тебя!» Его насильно пытались увести, а он глядел на него через плечо, не переставая, своими горящими, полными ненависти глазами, пока совсем не слился с тьмой.
Жрецы дожидались остальных. Кроме двух берсерков и трех ульфхеднаров, вернулся еще один человек, но как только его нога ступила на освещенную костром часть земли, он харкнул кровью, да так, что кровавая слеза скатилась до пупа, и упал замертво, выполнив свой долг.
Когда жрецы поняли, что никто больше не вернется, старец начал свою речь. Он сказал: «Настал час перейти ко второму испытанию, но не последнему, как многие могут подумать, вовсе нет! Оно является мостом к следующему, более важному, через которое проходят как живые, так и мертвые. К испытанию, которое будет длиться всю жизнь!» А в конце произнес такую фразу: «Блажен тот, кто, бросив вызов самому себе, обречен на поражение тела и победу духа!»
Теперь почтенным мужам предстояло взойти на мост богов, понимая, что многие не вернутся. Каждый занял место у того дерева, где оставил свою одежду. Они прижались своими крепкими хребтами к стволам, коснулись пятами коры. Старец поднял копье и подошел к одному из выживших. Он долго смотрел на него, проговаривая что-то про себя… и внезапно проткнул острием его тело.
Так жрец из раза в раз брал новое копье, переходя от дерева к дереву, пока не оказался перед Кольгримом, который неустанно молился Богам. И то, чего Кольгрим так боялся и продолжал бояться, теперь оказалось его заветным желанием, поскольку ему уже было невыносимо, ему хотелось просто лечь и уснуть.
Выдохнув, он почувствовал резкий укус холодного железа. Кровь медленно полилась, будто пробился родниковый ключ. Голова пошла кругом… И деревья с распятыми людьми куда-то уплыли… и растянулись… Многие из мужей сомлели… или умерли… Кольгрим, который чувствовал, что вот-вот расстанется с этим миром, наблюдал за вьющимся густым дымом костра… Дым стремительно уносился в небо… и какие-то разноцветные пятна появлялись в небе… они медленно то увеличивались, то уменьшались… они, как снег, начали падать вниз, их становилось все больше, пока вдруг эта радужная зернистость не собралась в единый поток, бегущий, как песок. Затем он превратился в ослепительный белый свет такой силы, что страхом охватило и пронзило насквозь всю его сущность. Потом словно чья-то рука, замахнувшись, ударила по свету, как по стеклу, и