я предложил ей пройтись по зданию, которое фактически было полностью в нашем распоряжении. Сегодня этот комплекс: столовая+конференц-зал+спортивный зал+танцевальный зал+гимнастический комплекс+драматургическая сцена и бог или администратор знает какие еще помещения – был пуст по причине выходного дня и занятой для свадьбы столовой.
Теща – а я так и называл ее всё время, чтобы привыкала к новому почетному званию – продолжала реветь, вытирая лицо платочком. И причитала, как на сцене, куда мы и забрались в своих скитаниях. В зале перед сценой было темно и пусто. Сцена не была освещена. И только нам, когда глаза привыкли к густому мраку после света стало видно ее убранство.
– … Каждый день! Вы только представьте себе – каждый день, – продолжала она, усевшись верхом на кушетку посреди сцены. – Эта нелюдь приходит домой уже хорошо поддатый. Потом добавляет потихоньку и добавляет. Он, – видите ли, – должен расслабиться после работы!… И елозит по дому, елозит… Телевизор включит, лежит на диване и постоянно бегает курить. То в кухню, то на лоджию. Вонь от спиртного, от сигарет, от…
Теща опять разрыдалась. Я протянул ей полную бутылку кока-колы, которую прихватил про запас со стола, и когда она сделала первый глоток, придержал донышком вверх, придавив затылок так, чтобы она не могла отпрянуть назад. От такого неожиданного положения жидкость продолжала литься ей в рот и она глотала его крупными глотками с выпученными глазами. Когда ей удалось вырваться, закашлялась и замахала обеими руками. Потом притихла, словно прислушиваясь к своим ощущениям.
– А Вы знаете, на самом деле как-будто полегчало. Вот только мужчина в нем уже давно умер. И кроме шлепков меня по заднице он ничего мне предложить уже не может. А мне хочется больше… – и опять завыла в голос.
Я принес из глубины сцены стул и присел рядом. Она рыдала и рыдала со словами «Хочется!». Тогда я просто погладил ее по голове, и она стала, как кошка, вытягивать голову вслед за моей ладонью. Я погладил уже по шее и плечам, потом по спине с сильным нажимом, придерживая ее другой рукой за грудь спереди, чтобы не свалить ее вперед. Сначала за одну грудь, потом за другую грудь придержал. Теща повернула ко мне лицо и почти в полной темноте я разглядел горящие глаза голодной женщины.
Наклонив ее лицом к кушетке я стал вытягивать из-под нее платье, на котором она сидела с тех пор, как взгромоздилась верхом на кушетку. Она сама рефлекторно и осознано привстала, чтобы мне легче было вынуть платье из-под нее. Под платьем обнаружилось, что на ней нет нижнего белья «на нижнем этаже» туловища. Одной рукой я продолжал мять ее груди, а другой стал всё больше наклонять ее лицом к кушетке, пока не уложил ее на нее грудью. Задранное почти на голову платье обнажило в полутьме ее зад с широко раздвинутыми ногами. А между ног у их основания – темное пятно.
Я подсел за ней на кушетке и потрогал это темное пятно. Влажно, как и положено. Провел пальцем по губам между ног и другой рркой по губам на лице. Когда я ввел палец между губ между ног, то мне показалось, что там несколько суховато. Тогда я намочил