бегом-бегом-бегом к самолету! Грузимся!
Неимоверно четко мы подошли к аппарели самолета. Я увидел внутренность борта: две деревянные лавки по бокам и… все. Это пространство предназначалось для нашей поклажи, которую мы стали выгружать из грузовиков цепочкой под надзором командира:
– Сначала сухпайки! Ровнее, ёптвашу душу мать!
– Так, средства связи и ящики с оружием!
В десятый раз мы таскали средства связи и ящики с оружием. На этот раз они показались легче и удобнее – общий труд и молчание.
Молчание было вызвано тем, что это уже все серьёзно и не шутки; тем, что – пора. Два месяца ожидания, слаживания, учений и бюрократического ада вылилось в гробовое молчание солдат, грузящих ящики в самолет.
– Рюкзаки!
Цепочка рук, передающих вещи, слаженно работала. На погрузку ушло минут двадцать, заодно и погрелись.
– Заебись. Все выходим. Строимся!
Строиться – это как «Отче наш», это начало и конец всех действий в армии. Не знаешь, чем занять личный состав – «Строиться!» – там придумаешь. Нужно что-то сказать – «Строиться!»
Мы выстроились. Разумеется, перекличка и проверка документов. Вышел командир экипажа, который должен был нам провести инструктаж. Не зря говорят: когда военные писали устав – пилоты были в небе. Вышел улыбчивый офицер, оглядел нас, усмехнулся.
Инструктаж выглядел примерно так:
– Ну че, парни, сейчас полетим. Лететь примерно пять часов, в самолете не пить, не курить, не трахаться. Туалета нет, есть ведро. Кто последний в него пойдет – тот его выносит. Вопросы есть? Вопросов нет.
Отсутствие туалета моментально спровоцировало наши мочеиспускательные системы изыскать резервы на крайний раз попи́сать на родных просторах, на что нам выделили пять минут.
Бегом по сугробам, пи́сать и курить – желательно не перепутать.
Посадка в самолет была совмещена с проверкой наличия личного состава. Называлась фамилия – мы заходили и располагались на максимально уютных деревянных лавках.
Быстро-быстро-быстро. Не думать. Не думать, куда и зачем мы летим, что нас там ждет, кто вернется, и зачем вообще я пихаю ящики с оружием в военный самолет. Все, что было до этого – уже ностальгия и тоска по Родине. Правда, думай не думай, а на деревянных сидушках неудобно. Вариант один нашелся сразу – улечься сверху на наш багаж. Благо, что коробки сухпайков большие и сложены аккуратно.
Взлет.
Самолет трясет.
– На жвачку! – предложил мне товарищ.
– Зачем?
– Чтобы уши при наборе высоты не закладывало сильно!
Его я еле расслышал, потому что гул и вибрация убивали весь остальной звук.
– Спасибо!
Иллюминаторов в военном самолете по одному с каждой стороны, в начале фюзеляжа. При взлёте у меня не было возможности тоскливо бросить взгляд на родную землю, проще было только смотреть друг на друга.
Взлетели.
Сразу же было нарушено первое правило, озвученное пилотом: тот же товарищ достал флягу