втягивая в себя вновь и вновь идущий от неё аромат, – какой же он милый и родной».
Дарья повернулась к Андрею и произнесла:
– Давайте, старший лейтенант, снимем вашу повязку, – в правой руке у неё блестели хирургические ножницы с изогнутыми лезвиями.
Теперь он получил возможность рассмотреть её лицо полностью.
На высокий округлый лоб до пушистых бровей вразлёт была надвинута медицинская шапочка. Большие карие с поволокой глаза, опушённые густыми ресницами, смотрели на него с любопытством и тревогой одновременно. Идеально правильный женский носик над чувственными чуть припухлыми губами и округлый изящный подбородок дополняли, как ему показалось, неземной девичий облик. И когда их взгляды встретились, Андрею вдруг показалось, что он провалился в эти прекрасные глаза, ухнув с обрыва в кофейно-молочный омут, стремительно летя по спирали вниз, замерев на полувздохе, как это бывает при парашютном прыжке.
«Это добрая фея спустилась ко мне с небес, – почему-то подумалось ему, – неземная фея!»
Тем временем Дарья нагнулась к нему, нижним изогнутым и округлым на конце лезвием хирургических ножниц подцепив край повязки, начала проталкивать его дальше, стараясь охватить им всю ширину бинта, чтобы разрезать его одним движением. Холодная сталь ножниц ожгла на миг разгорячённую кожу. Андрей инстинктивно вздрогнул.
– Что? Сделала больно? – тревожно воскликнула Дарья, заглядывая с ужасом к нему в глаза.
– Нет. Ножницы холодные. Я от неожиданности. Извини, – ответил Андрей срывающимся на полушёпот голосом. – Продолжай.
– А я подумала, что рану нечаянно зацепила, – облегчённо вздохнула Дарья, – больше не дергайтесь так, товарищ старший лейтенант, а то пораню ненароком, – уже строже добавила она.
– Не буду. Извини – ответил он прикрывая глаза.
Дарья нажала на кольца ножниц, и в наступившей тишине послышался треск разрезаемой марли.
Андрей приоткрыл глаза, и его взгляд остановился на распахнутом вороте халата, через пройму которого он увидел её прелестные груди, которые мирно покоились в чашечках кружевного бюстгальтера. Неистребимый жар желания рванул от живота к голове, мгновенно взбудоражив кровь.
«Бог мой. Родная, как я хочу обнять тебя», – безумно застучало в его голове.
Он оторвал руки от стула, на котором сидел, поднимая их для объятий, теряя остатки разума.
– Ну, где там наш раненый, – неожиданно громогласно прозвучал голос начмеда, который незаметно для Андрея вошёл в перевязочную.
Слова Иваныча подействовали на Минина как ушат холодной воды, отрезвляя и возвращая к действительности. Он сконфуженно опустил руки. А Ковальчук тем временем продолжал:
– Даша. А что это у нас старлей такой красный сидит? Ты его что, пытаешь тут?
– Не знаю, Сергей Иванович, он что-то вздрагивает постоянно. Жалуется, что ножницы холодные, – ответила Дарья с легкой иронией в голосе.
– Нет, Даша. Это он на тебя, наверно, так реагирует.