Но стоило мне потерять контроль и поцеловать тебя, и ты снова сбегаешь и заставляешь меня с ума сходить от страха за тебя. Я понимаю, что страшно виноват перед тобой. У меня не было права вести себя так, словно ты моя настоящая невеста. Я позволил себе недопустимое. Если ты хочешь, я действительно не стану больше показываться тебе на глаза. Только молю тебя всем, что для тебя в этой жизни важно – не беги больше! Клянусь, что не позволю себе ни единой вольности и после свадьбы. Я уже понял, что не желанен, и ни за что не стану навязываться, хоть мое сердце и рвется от тоски, и моя плоть изнывает от желания по тебе. Я буду держаться от тебя так далеко, как только ты прикажешь, сделаю все, что захочешь, но только не беги больше.
Фрай остановился передо мной и медленно опустился на колени. Его глаза были напротив моих.
– Я пропал, Алесия, – с мукой, глухо произнес он. – Совсем пропал. Я фейри, и для меня уже нет дороги назад. Но клянусь, что не стану докучать тебе. Позволь только заботиться о тебе и любить тебя хоть издали. Позволь лишь моим глазам касаться тебя изредка. О большем никогда и просить не стану, жизнь моя.
По мере того, как слова Фрая проникали в мою пустую головушку, мои губы стали расползаться в самой глупой улыбке, которую только можно вообразить.
– Какой же ты дурак, принц Фрай.
– Но почему?
– Ты что же, думаешь, что я убежала потому, что ты меня поцеловал? – спросила я, не в силах сдержать распирающее грудь счастье.
– Не… не должен был. Прости! – опять начал оправдываться этот бестолковый.
– Не заткнешься, я тебя сейчас стукну! – пригрозила я и положила на плечи этой долговязой бестолочи руки. – Я ушла не из-за поцелуя. А потому, что ты назвал его ошибкой.
– Что..? – начал ошарашенный принц.
Но я решительно подалась вперед и поцеловала его сама. Сильно и нежно, стараясь передать всю мою решимость. Фрай завис, и у него стали глаза, как блюдца, и он открыл рот, чтобы что-то сказать, но я накрыла его губы ладонью.
– Если сейчас ляпнешь что-нибудь про ошибку или начнешь извиняться, точно сбегу и больше не вернусь! – пригрозила я.
Вместо извинений Фрай сдернул меня из кресла, как пушинку, и потянул к себе, одновременно садясь на ковер. Уже через секунду я сидела верхом на его коленях, и он целовал меня так яростно и страстно, что мой мозг со всеми разумными мыслями решил уехать в длительную командировку в такие места, где нет никакой связи.
Мы целовались и целовались. И я не помню, чтобы мне было так хорошо в моей жизни. Хоть я и начала этот танец, но Фрай давно перехватил у меня инициативу. Его губы и язык то завоевывали, заставляя признать полную капитуляцию, то заманивали, обещая настолько больше, что дух захватывало, то умоляли, позволяя почувствовать себя повелительницей его желания. Фрай стонал в мой рот, и эта низкая вибрация запускала внутри меня такую мощную реакцию горения, что поразительно, как наша одежда еще не осыпалась пеплом. Он шептал что-то, я не могла разобрать его лихорадочных слов сквозь грохот крови в ушах. Его ненасытные губы