вам не кажется, что осень – самое расчудесное время года?» И миссис Олински сказала, что да, осень – её любимая пора, и призналась Наде, что иногда чувствует себя виноватой: может быть, нужно сильнее любить весну с её обещаниями, что лилии вновь расцветут?
С тех пор каждое утро Надя, входя в класс, улыбалась и приветствовала миссис Олински словом из своего южного прошлого. Слово было: «Хей!»
Миссис Олински понимала, что Надя Даймондстейн не просто ослепительно красива – она ещё и настоящая звезда.
Уполномоченный по образованию вытащил следующий вопрос. Глядя поверх очков, он медленно развернул листок.
– Вопрос состоит из двух частей, – сказал он. – Чтобы заработать очко, нужно ответить на обе части. – Он опустил взгляд и прочёл: – «Как называется самая богатая водорослями часть Атлантического океана и каково её значение для экологии нашей планеты?»
Надя Даймондстейн нажала на кнопку.
Мой дедушка – худой и стройный, среднего роста, с густыми бровями, серебристыми, как вереск. Он живёт во Флориде, в кооперативной высотке на берегу океана. Живёт он там со своей новой женой, которую называет Марджи. Мне было сказано звать её Маргарет, не тётя Маргарет и не миссис Даймондстейн. Мне кажется, это неуважительно – называть просто по имени женщину, которая по возрасту годится мне в бабушки, но я делаю как мне сказали.
Прошлым летом, как раз перед женитьбой дедушки на Маргарет, родители мои развелись, и мы с мамой переехали в штат Нью-Йорк, где прошло её детство. Мама сказала, что ей в жизни остро не хватает осени. А я и не думала, что увижу осень – в Нью-Йорке или ещё где, – потому что, даже когда мы проводили каникулы в каком-нибудь месте, где осень в принципе бывает, в конце лета всё равно приходилось оттуда уезжать, чтобы успеть к началу учебного года. Во Флориде он начинается ещё до Дня труда. И, что бы там ни говорил календарь, во Флориде круглый год лето.[1]
В ходе развода была достигнута договорённость, что я буду проводить с папой День благодарения, весенние каникулы и один месяц летом. Рождество он оставил маме, потому что это её праздник, не его. Я – плод смешанного, межрелигиозного брака.[2]
В это лето – первое лето после развода – своё право на общение с ребёнком папа решил реализовать в августе. Он встретил нас в пятницу рано вечером. Нас – это Джинджер и меня. Джинджер – моя собака. Не знаю, кто больше обрадовался, увидев меня в аэропорту, – папа или Джинджер. Потому что перед вылетом мне пришлось сдать её в багажное отделение, и вот это было самое плохое.
Папа всегда был нервным, но после развода он стал окончательно и безнадёжно нервным. Ему трудно было учиться жить одному. Он продал дом, в котором мы жили все вместе, когда были одной семьёй, и переехал в жилой комплекс «для жизнерадостных одиночек в активном поиске», но только папа мой жизнерадостен примерно как старые ворота на ржавых