рассвете несколько отрядов пошло по направлению Среднего Села. Наш отряд вместе с двумя другими расположился в деревне Мануиловка. Заняли бани, дворы, хлева, овины, сараи. Сена еще не было свежего, пришлось довольствоваться старой соломой. Я впервые в жизни соскучился по горячему чаю. С наслаждением выпил кружку кипятка, доставшуюся с великим трудом. Стали варить суп из соленой трески и концентрата. Повара были доморощенные. Обед оказался пересолен, пах дымом, безвкусным, но мы ели его за милую душу, как говорят иные. После еды расположились на гнилой соломе. Кто принялся бриться, кто играл в домино, а кто улегся спать. Ожидали дальнейших событий. Всем казалось, что мы выехали из Ленинграда очень давно, и мало кто знал, какое сегодня число. Несли круглосуточные дежурства. Опасались высадки неприятельского десанта, так как место для этого здесь было весьма удобно.
В Мануиловке мы прожили три дня. Через наши головы летели неприятельские бомбардировщики в сторону Ленинграда, а от Ленинграда летали наши или возвращались в одиночку расстроенные стервятники. По несколько раз в сутки станция Веймарн подвергалась бомбардировкам. После бомбежек небо озарялось зловещим багряным светом. Немецкая авиация господствовала в воздухе. Мимо нашего села шли машины с ранеными. Иные раненым завидовали. Со стороны Ленинграда везли технику, боеприпасы, продовольствие, людские резервы. Впереди нас шли ожесточенные бои. По ночам канонада усиливалась.
Вечером 18 июля в огромном сарае собралось не меньше сотни бойцов и командиров. Пришли командир отряда Татаринов и политрук Васильев. Они нам объяснили задачу, стоящую перед нами, которая заключалась в том, чтобы задержать продвижение противника к Ленинграду. Мы должны пойти в глубокий тыл противника подрывать коммуникации и уничтожать живую силу врага. Отряд организовался на добровольческих началах. Предстоит партизанская работа. В заключение выступления Васильев сказал: «Те из вас, кому дороги Родина, Ленинград, независимость и свобода, безусловно, останутся в отряде, те же, у кого кишка тонка, для кого собственная шкура дороже Отечества, может идти домой пить кофе с женой, только пусть скажет об этом прямо и просто, – что он не желает защищать Родину или трусит, ибо в отряде должны остаться люди, до конца преданные партии и правительству, готовые на самоотвержение и величайшие испытания. Трудностей будет много, может быть, придется жизнь отдать за Родину. Малодушных и трусов в отряде не должно быть».
После его слов начался опрос по списку.
– Ващенко, остаешься?
– У меня сердце шалит и ревматизм, – весело отозвался кряжистый украинец, командир взвода.
– Сердце у многих из нас шалит, ревматизм пройдет. Ты командир и должен остаться, – ответил ему командир отряда.
– Бывалов?
Молчание.
– Бывалов?
– Товарищ начальник, слышу плохо. Да и живот что-то расстроился.
– Мандраж пробрал! Штаны полные ‹…› – под общий смех прокомментировал