Истории каменного века. Художественно-литературная реконструкция рождения древнейших изобретений
острую и прочную кромку. Такие камни назывались «первецами». Другие камни, которыми оружейник бьёт по камню-первецу, должны быть очень прочными, твёрдыми и не раскалываться при ударе по первецу. Такие камни назывались «билами».
Толок стоял перед каменной россыпью, теребил давно уже отросшую бороду, а это он делал всегда, когда надо было подумать, и привычно рассуждал вслух: «Эти камни я знаю, из тех получаются неплохие ножи, а из таких вот обычно делают топоры. А почему бы не опробовать новые камушки». С этими словами оружейник нагнулся, поднял два камня, которые, как ему казалось, могли стать билом и первецом, и вернулся туда, где ел своё мясо, решив, что заняться делом там тоже будет удобно.
Поднявшись по склону холма, ближе к вершине, он не стал садиться, а опустился на колени, положил перед собой камни, наклонился, взял левой рукой камень-первец, прижал его к земле, которая была здесь довольно плотной, что оказалось очень кстати. В кисть правой руки хорошо лёг камень-било, и немного помедлив, как бы выцеливая место первого удара, Толок приступил к самому главному – околке первеца. В следующее мгновенье произошло то, от чего оружейника охватил ужас. Прямо у него под руками вспыхнул огонь! Брат вождя от испуга выронил било, отпрянул в сторону и замер, смотря немигающими глазами туда, где родилось божество. Вообще-то это был не огонь даже, а совсем крохотный огонёк, который поджёг островок сухого мха и вскоре погас. Через некоторое время испуг и оцепенение оружейника прошли и сменились спокойным удивлением. А понимание необходимости закончить начатое заставило его снова приступить к прерванной работе, тем более что солнце уже было недалеко от своей небесной пещеры. Толок взялся за камни, сделал несколько ударов и…
Сейчас он испугался не так сильно, а лишь вздрогнул, когда сначала увидел вылетающие из-под била искры, а потом как от этих искр загорелся мох, и язычки пламени с жадностью стали поедать сухой травяной островок. Дойдя до его края и натолкнувшись на ещё не высохший, наполненный влагой мох, красно-жёлтые язычки один за другим исчезли, оставив после себя лишь тлеющие вершинки на веточках мшаника да небольшое дымное облако.
Наблюдая это чудо рождения, короткой жизни и смерти огня, брат старейшины рода – лучший оружейник Толок понял, что теперь знает, как можно добыть огонь. Он снова взялся за камни, но уже не для того, чтобы продолжить изготовление каменного топора. Отойдя с ними немного в сторону, туда, где был островок сухого мха, он не торопясь проделал привычные, уверенные движения, и вот снова искры, и вот снова маленькое пламя вспыхнуло под его руками. На этот раз Толок решил развести большой костёр, потому что уже смеркалось, и надо было подумать о ночлеге. А что могло быть лучше ночлега у костра?! Сначала он стал подбрасывать к огненным язычкам сухой мох, который срывал, сумев дотянуться руками. Потом быстро прошёл по склону холма, нарвал и принёс к своему костерку целую кучу сухой травы, успев его вовремя подкормить. Брошенная в костерок