Ведь ты Петушинская.
Ждёт, чтобы объясниться? Да как такое может произойти? Я почувствовала, что мне не хватает воздуха и поднялась из-за стола.
– Мне нужно на воздух, – пробормотала я и, выскочив из кафе, почти бегом побежала в сторону гостиницы.
Андрей догнал меня уже на углу. Я хотела убежать от него, от себя, от всего того, что мучило меня и не давало покоя. Я привыкла жить обычной жизнью. Мой каждый день был похож на предыдущий: работа, дом, забота об отце. В Москве со мной начали происходить вещи, суть которых я не могла уловить и боялась в них разбираться.
– Лиза, я не хотел вас напугать, – когда Андрей волновался, он всегда переходил на «вы». – Я не должен был об этом говорить. Вы должны сами прийти к этому.
Я резко остановилась, и он чуть не налетел на меня.
– Прийти к чему?
– К тому, что Степан существует, и что вы с ним связаны. Ваш приезд не случаен. Я почти уверен, что дедуля хочет что-то сказать.
– Да что ты несёшь?
– Поверь мне, Лиза. Просто поверь.
Вид у Андрея был несчастный, но он не сдавался, хотел меня убедить.
– Послушайте, Андрей. Мне кажется, что мы не должны затрагивать эту тему. Если вы хотите, чтобы мы общались.
Внезапно я поняла, что именно сейчас была копией своего отца. Точно таким же холодным тоном, он запрещал мне говорить о матери. Именно поэтому я тоже стала обращаться к Андрею на «вы». Хотела поставить его на место.
Андрей с удивлением смотрел на меня.
– Знаете, Лиза, я никак не пойму: какая же вы настоящая. Впадаете из искренности в надменность так легко, словно в вас борются два человека. Будьте сама собой.
– Держите при себе ваши дурацкие советы! – холодно заметила я.
– Ладно. Я вам надоел?
Я сразу пришла в себя – он выглядел обиженным.
– Господи, конечно, нет, – на моих глазах выступили слёзы. Кажется, в этом городе я превращаюсь в истеричку. – Я просто не могу сейчас думать об этом. Я материалистка. Я тело. Я не верю, что душа существует. Есть только эта жизнь, а после – ничего. А ты вгоняешь меня в разлад с самой собой.
– Прости, – Андрей достал из кармана платок и протянул мне. А потом сделал именно то, что я хотела: он обнял меня. – Я не буду говорить об этом, пока ты сама не захочешь. Пойдём, посидим на скамейке на Патриках. Я люблю Пруды по утрам – в это время там почти никого не бывает.
Я уже не помнила, о чём мы разговаривали, когда сидели у самой воды, наблюдая за парочкой белых лебедей, окружённых свитой рыжих уток. Помню лишь, что спросила его, почему, если всё-таки дом достанется ему, он не будет его продавать.
Андрей улыбнулся.
– Меня не интересуют деньги.
– Не интересуют деньги? – удивилась я. – По его одежде я уже могла предсказать, что он далеко не богат.
– Ты хотя бы представляешь, сколько может стоить этот особняк в центре Москвы? Ты мог бы обеспечить себя и свою семью на всю жизнь.
– Зачем мне это? У меня нет семьи, а мне самому вполне