с 1791 года, были достигнуты цели 1789 года и революционный процесс зашел уже достаточно далеко. По мнению высших слоев буржуазии, французы обрели достаточную свободу в 1791 году, и теперь их свободе угрожало государственное вмешательство в хозяйственную жизнь, которого требовала чернь, и которое были готовы ввести якобинцы. Кроме того, высшие слои буржуазии радовались тому, что на них больше не смотрят свысока дворяне, но они не хотели становиться равными с санкюлотами и другими плебеями, которых они презирали и в отношении которых они совсем не ощущали никакой солидарности. Они хотели придерживаться равенства для всех только по закону, формально, но не были готовы сделать ничего, чтобы воплотить в жизнь идеал социального равенства.
Так что понятно, что вовсе не контрреволюционеры свергли Робеспьера в июле 1794 года, – в месяце термидоре по революционному календарю – а те буржуазные элементы, которые хотели возвращения, но не к старому режиму, существовавшему до 1789 года, а к тому, что было раньше, к умеренной революции 1791 года. Хотя в то же время они сами хотели сохранить республику, ибо с королями ни один революционер не хотел иметь ничего общего. «Термидорианская реакция» породила республику, скроенную по выкройкам высшей буржуазии. Право голоса было оставлено для тех граждан, которые владели относительно большой собственностью. И во имя «laisser fair» («пусть все идет своим ходом») они упорно отказывались принимать меры ради блага простого человека, хотя жизнь «плебеев» в больших городах становилась все тяжелее. Поэтому санкюлоты снова взбунтовались, и была угроза возможного повторения якобинского пожара.
В то же время падение Робеспьера и якобинцев вдохновило всякого рода контрреволюционные антиреспу-бликанские силы, и отныне они сражались открыто и агрессивно, по крайней мере, за конституционную монархию или, предпочтительно, за реставрацию старого режима.
Так что термидорианцам пришлось лавировать между якобинцами и контрреволюционерами. В этих тяжелых обстоятельствах в 1795 году возникла крайне недемократичная система правления, известная как «Директория». Когда и эта формула не устояла перед двойной угрозой, попытки создать видимость того, что революционная демократия существует, прекратились. Через государственный переворот в ноябре – месяце «брюмере» по революционному календарю – 1799 года была установлена военная диктатура во главе с Наполеоном Бонапартом, популярным генералом, от которого по праву ожидали, что он возьмет власть на себя для блага высшей буржуазии. Чтобы создать иллюзию, что начался новый режим в соответствии с республиканскими традициями Древнего Рима, Бонапарт получил титул первого консула в 1804 году, но в 1804 году он сам прекратил этот фарс и, в конце концов, был коронован и стал императором.
С государственным переворотом брюмера французская добрая буржуазия перепоручила политическую власть Бонапарту, чтобы не отдать ее в руки роялистов или якобинцев. Официально Наполеон стал единоличным правителем