же, в нем виделось нечто. Это неясное ощущение можно назвать «глубиной».
Это освобождающее и неописуемое чувство заставило вспомнить моих прежних святых. Только у тех подобное состояние было практически постоянным, а в Кцуме чувствовался его отголосок. Пустота в нем дремала, обозначив себя легким намёком, который заметил лишь я.
Спутать с чем-то другим ощущение трудно. После погружения у пилота происходит своего рода откат. От этого мальчика он всегда был особенным. Его трудно описать вербально, поскольку то, что скрывалось за ним находилось за границами разума. Никто кроме меня это не видел. Но ни у кого не было и опыта Цинты. Именно так и выглядит перспективный пророк.
Вдохновленный, я искренне верил, что само провидение привело в Тиамат. Меня здесь поджидало сокровище. Думаю, оно ждет и сейчас, только спряталось глубже. Вероятность достать еще есть.
В попытках расшевелить Кцума, я изрядно потратился. Остатки былого состояния ушли на приглашение специалистов: коучей, медиумов и прочей нечисти, которая жадно паразитирует на людях и духах. Агрессивная реклама подобных услуг обещала быстрый и краткий путь к просветлению. На деле это был путь к нищете.
Время шло, и я всё чаще думал, что в Кцуме ничего высокодуховного нет. Санг-Чунь подсунул его, чтобы остатки моих инвестиций не вернулись на Цинту. Ребенок в лотосе – это приманка. Я гонялся за миражом, пытаясь пробудить только себя.
Зря пошел в Тиамат. А ведь предлагали Весталику, где задорно и весело. Есть война и романтика. Брутальные монстры против милашек с белоснежными крылышками. Меня от такого тошнит.
Звали в Алькор, где люди, демоны и драконы. У последних, кстати, шанс просветления больше. Хотя бы потому что живут тысячи лет. Зато если не повезло, то надолго. Придется трудиться, чтобы их пережить.
– Тебя можно поздравить, малыш? – горячо задышали в ухо, оторвав от осмысления тяжести бытия. Сейчас оно вызывало лишь досаду и стыд.
– Сири? – встрепенулся я. – Что здесь забыла? Ночная же смена! А Кцум?
– Камея внизу, – успокоила она. – Дала ей время, пусть разогреет парнишку. Оставила себе фазу быстрого сна. Люблю поиграть на контрасте. Хочешь и тебе покажу?
Шершавый язык лизнул мне щеку, едва не сбрив верхний слой кожи. Тысячи крошечных сосочков нашли нервные окончания, пустив в нейронную сеть волну сладкой истомы.
– Отвали! – оттолкнул я чудовище, чувствуя слабость в приятно набухших тентаклях. – Денег же нет.
– Фу, как грубо! Ведь сегодня бесплатно!
– Мне придется платить, чтоб отстала?
– Милый, вспомни-ка: кто тебя спас? Разве не должен быть со мной нежным?
– И остаться без органов? Сколько стоят на рынке мои?
– Такие крохотные почти ничего, – хмыкнула Сири. – Гордиться там нечем. Тебе лишь из жалости наши дамы дают?
– Зачем пришла? – в лоб спросил я. Пререкаться не стоило. За спиной и так уже ржут.
– Деловое предложение.
– Не хочу