Не суть. Нашли ее тогда в таком состоянии, что узнать нельзя. Правда, больше поверхностные повреждения. Мышь показывает, что Ника успела, ушла с рельс, но зацепило, тащило за поездом вплоть до сортировочной. В общем, заказчик очень просил, и Нику восстановили… Очень она им понравилась на собеседовании. А может, спасти ее захотели. Да Нику все любили. – Михаил Сергеевич посмотрел, как парень встал и ушел к окну. Сказал ему в спину: – Ты не дергайся, я не все сказал.
Шульгин повернулся. Взгляд тяжелый.
– Она перед самым тем днем у меня была и попросила снять копию. Собиралась на ТО, боялась.
Шульгин шагнул к столу. Не сказал, выдохнул:
– И что?
– «Что, что»! Подводишь ты меня под монастырь, вот что. Если я Нику восстановлю… В общем, это не в интересах фирмы. Да я и сам не хочу! Лучше ей без прошлого, на черта оно ей?! Васька этот. Мамаша вторая родила, бросила в детдоме, Нику в техцентр назад сдала, а Ника будет тащить все это… У нее другая задача, помогать. Сейчас она прежняя, веселая, ты ее не видел, какая она была…
– Это ей решать.
– Почему? Кто сказал? – вскинулся Михаил Сергеевич. – Захочу, и я решу! Ей так лучше.
– Кто вы такой, что решаете?! – рявкнул Шульгин и сунул руки в карманы. – Она решила, что ей это нужно.
– Она искин.
– У нее есть брат.
– Он ей не брат.
Шульгин отвернулся. Некоторое время стоял, уставившись в стол, в кружок лимона. Схватил и съел лимон. Еще один. Скривился. Повернулся и сказал ровно, будто не кричал только что:
– Восстановите ее. Что, у вас мало искинов, обычных? А она… другая, она в колонию к Ваське ездила, много у вас таких?
Михаил Сергеевич вздохнул.
– Нет, она одна. Почему так вышло, кто его знает? Может, все как у людей. Чем сложнее жизнь, тем и они сложнее становятся, опора. В них ведь много людского заложено, а как иначе, люди придумали. Потому и жаль ее. Васька этот, паршивец! А ну как по наклонной пойдет, в тюрьму сядет? Она будет его всю жизнь вытаскивать, сопли вытирать…
– Вот и нужна ему Ника, чтобы не пойти. Хороший пацан, только отчаянный, жуть берет. Ему надо, чтобы его любил кто-то, – сказал Шульгин. И тихо добавил: – А Нике он нужен. Не видели вы ее с ним. Она счастливая была, что видит его.
– Да видел я все, – отрезал Михаил Сергеич. – Уволят меня с вами! То хоть какую-то работенку подбрасывали.
Шульгин растерянно рассмеялся, почуяв слабину в обороне Техподдержки, и сказал:
– А к нам в театр пойдемте.
Михаил Сергеич укоризненно покачал головой:
– Э-эх, в театр, я искинов пятого поколения делал! А теперь что? Шторы эти, кулисы задергивать?! Да и вообще… Ты вот ее видел? Она спокойная, веселая. Людям хорошо с ней. Это ее работа. Путь, если хочешь. Ты ведь не боишься красивых слов. Ну так это они. Она нужна людям…
– Василий не человек, получается, – буркнул Шульгин, потеряв надежду.
– А-а! Опять за свое. Василий – это Василий. Искин