эту кашицу во что-то съедобное.
Возьмем на заметку, что ее родители увлекались альтернативной медициной. Лет пять назад я бы точно самодовольно прокомментировал темноту этих людей, но с тех пор обзавелся не только тактом, но и опытом. Этот опыт говорил, что такие странности не всегда лишены практического смысла. Но о болезни я все же решил не спрашивать. Это мог быть как и мифический детокс или даже сбрасывание плохой кармы, так и рак. Ничего хорошего из этого не выйдет.
С другой стороны, никаких иных тем в голову не приходило. Как бы я ни хотел игнорировать причину визита, разговор, по сути, был лучше давящей тишины.
– Хотелось бы прояснить для начала… – нерешительно заговорил я. – Вчера ты пригласила меня домой, чтобы… провести ночь вместе?
В наших беседах до этого ни разу не всплывала такая деликатная тема, потому я не знал ее степень терпимости к пошлостям и эвфемизмам.
– Разумеется. Раз уж ты сам решил об этом поговорить, то я спрошу. Почему это ты сбежал, пока я была в душе? Я хорошая подруга, потому пойму, даже если это что-то связанное со здоровьем, например. Не стесняйся, объясни честно.
Что-то мне подсказывало, что для нее приемлемым оправданием будет исключительно форс-мажор. Тревога, однако, смешалась с облегчением, ведь она все еще считала нас друзьями.
– Я решил, что ты пьяна, а потому за себя не отвечаешь.
– Интересно, с чего бы это, – хмыкнула Таня. – Я выпила только стакан вина.
– Ну а как мне еще объяснить то, что ты вдруг ни с того ни с сего решила превратить наши отношения в половые? Было пропущено множество важных шагов! Мы даже не встречаемся.
– Старомодно… – самодовольно протянула она, словно какой-то вестник прогресса.
– Это нынче норма?!
– Сама не знаю, но молодежь всегда развратна. Старшие поколения постоянно ворчат так, будто мы на пороге очередной сексуальной революции, после которой человечество окончательно деградирует. Хотя по факту процесс этот медленный, а сами они кутили похлеще нас. Взять хотя бы древних греков…
Ее понесло не в ту степь. В итоге я нарвался на лекцию об отношении к сексу в различных исторических периодах. Причем скачки от эпохи к эпохе почти не были связаны, как и все это обсуждение – с насущной проблемой. С античности Таня перешла к пещерным людям, оттуда – к Ренессансу, а затем – к Средневековью. Энергия у нее стала кончаться, когда речь зашла о шестидесятых годах. Мне же оставалось лишь делать вид, что я пил чай, который к середине рассказа уже закончился, и кивать. Зато удалось узнать, что Таня была из тех людей, что предпочитала использовать медицинские термины вместо эвфемизмов, что у меня, привыкшего к обратному, вызывало некоторый дискомфорт.
Мне принесло облегчение лишь то, что она, похоже, тоже хотела сменить тему, в чем я ей сочувствовал. Но все же в ее момент слабости на мои плечи ложилась ответственность, и я вернул разговор в нужное русло.
– Признаюсь, я, похоже, немного облажалась. Опыта не хватает, – говорила Таня, выпрямив спину и повернувшись ко мне,