росла! Сухой такыр вокруг той ямы даже в дождь! И та ямища только в ночь перед Рождеством сама, как рана, затянулась! И следа от нее не осталось. Но… И тут самое досадное началось!
Немой вопрос застыл на лице Анны. В другой комнате, рядом с кухней, Леонид отложил книгу и с любопытством прислушивался к удивительным беседам на кухне.
Тихим голосом Валентина продолжила:
– И вспоминать стыдно! Словом… Ну, мы к новому священнику с расспросами: что, как, почему? От благости ли смог отец Василий усмирить и на цепь врага рода человеческого посадить… или?.. Каюсь, что и я грешная – такого человека подозревать стала! Ну, не то чтобы подозревать, а сомневаться начала. Да и не я одна!
– Ну, заладила – все о себе любимой! – перебила ее бабка Маня. – Мы отца Анатолия, что заступил в наш храм после кончины отца Василия, спрашивали. Но он ответил нам неясно, что это вопрос высших сил. Нужно ждать чуда или иных свидетельств, подтверждающих благость отца Василия.
– Да… И мы стали ждать знака какого-то, знамения! Чуда!
Анна в растерянности от всего услышанного, переспросила почти шепотом:
– И как, явилось чудо?
Старушки уже сложили всю покраску и принялись пить чай, который им подавала Анна. Воспоминания продолжились после первой чашки чая с конфетами.
– Не сразу чудо объявилось! Каждое утро мы друг у дружки спрашивали: «Не видал ли чуда, а, сосед?» Как кто кого встретит – первым делом вопрос не про здоровье, не «как живете-можете?», а «чуда не видали, а?»
А дни так и летели! И все без чудес! Ну, сама, Ань, понимаешь, что всякое нехорошее в голову лезло. Нет чуда! Ну хоть ты лопни! Уже и Страстная накатила. И Пасха вот-вот! А чуда-то нет!
Анна почувствовала, что от напряжения у нее начинается головокружение, и села, так и не поставив себе чашку с чаем. Но когда Валентина продолжила, Анна почувствовала, что ей стало легче.
– Но все же явилось! Под Пасху это было. В субботу утром. Первыми чудо увидали детки в детском садике. Пасха-то в тот год была поздняя. Птицы уже гнезда свили. И нашли детишки во дворе детского сада гнездо. А в нем три яйца. Два – обычные. А третье – крашеное и расписное! Тонехонько, красиво расписано. А буковки «Х.В.», точно наросты на скорлупе, так аккуратненько, словно выточенные, на боку яичка красуются. Отнесли нянечке. Та побежала с этим яичком к подружке. Той, которая за кассой сидит в хозмаге, что рядом с почтой. Вышла она за ворота детского сада… а там-то что делается! Как демонстрация на Первое мая! И все бегут, друг дружке показывают такие же найденные в гнездах яички.
Допив свою чашку чая, припомнила и баба Маня:
– У старушки-учительницы, пенсионерки, даже старенькие канарейки, они уж и не пели, а яички снесли в тот день! Три яичка, и одно – красненькое, расписное! И на птицефабрике в Доршеве то же самое приключилось! В тот день расписные яйца куры каждое третье несли! И с таким же рельефчиком на боку – буквы «Х.В.». Так стыдно стало, что сомневались в том, что отец Василий от чистоты своей силу получил тогда, чтобы ворога укротить. Очень каялись. Да!