просила я мужа.
Мы буквально несколько минут назад заняли свой столик в ресторане, куда пришли отметить годовщину нашей свадьбы.
Муж удивленно на меня взглянул.
– Разве у меня еще есть выбор, Алиса Александровна?
– В данной ситуации, определенно нет. Потому что я рожаю, – ответила я спокойно, насколько это было в моих силах.
Мой муж уставился на меня во все глаза.
– Как рожаешь?! Еще ведь две недели до родов! – сказал он, имея обескураженное и вместе с тем напуганное выражение лица.
– Ну извините. Я не смогла договориться с нашей дочерью насчет точных сроков ее «вылупления».
Рома приблизился ко мне через столик и спросил все с тем же озадаченным лицом:
– Как ты поняла, что рожаешь? У тебя что-то болит?
Я глубоко вздохнула.
– Пока нет. Но посмотри под стол… – ответила я и в смущении отвела глаза.
Муж устремил свой взгляд в указанном мной направлении. Там была лужа, и мои околоплодные воды продолжали стекать со стула, на котором я восседала.
Я услышала сдавленный звук, вырвавшийся изо рта Ромки. А потом он сказал:
– Ну как не стыдно, Алиса Александровна! Такая большая девочка, а до горшка не добежала!
Я уже хотела засмеяться, но тут мой живот пронзила боль – острая и резкая.
Я вскрикнула и схватилась за пузо. Рома подскочил со своего места и подлетел ко мне. Он смотрел на меня с нескрываемым испугом в глазах. А еще минуту назад бесстыдно шутил надо мной, засранец!
– Поупражняетесь в юморе позже, Роман Евгеньевич. А сейчас везите меня туда, где я смогу родить вам ребенка, – скомандовала я, как только боль отпустила меня.
– О Господи, похоже эта девчонка будет такой же нетерпеливой, как и ее мать… – пробубнил муж и поднял меня со стула.
Фух! Каких-то пять часов адских страданий, и я мама!
Когда мне положили на грудь мою крошку, память моментально избавилась от воспоминаний всех мук, которые мне пришлось только что пережить. Это было состояние полноценного, безусловного счастья! Она была такой маленькой и теплой. Я прямо физически ощутила, как мое сердце словно стало в два раза больше, наполнившись новым непостижимым чувством любви. Я смотрела на дочь и не могла поверить своему счастью!
Взглянув на Ромку, который стоял рядом, я увидела в его глазах слезы. Я улыбнулась ему и протянула свою руку. Он взял ее и поднес к своим губам.
– Ты большая умница, Лисичка, – в его голосе слышался надрыв, – Спасибо тебе, родная…
Я стояла, упершись руками в столешницу кухонного гарнитура и опустив голову. Мои вески пульсировали. Я просто устала, неимоверно устала.
От моего сиюминутного транса меня отвлек звук захлопнувшейся входной двери и последовавший за этим раздраженный голос мужа, донесшийся из прихожей:
– Черт! Маруся!
Я достала из детского стульчика захныкавшую Катюшу и прошла в прихожую, чтобы выяснить, что случилось.
– Ты чего ругаешься? – спросила я Ромку, отделяя цепкие ручонки малышки от своих волос.
– Игрушки. Повсюду игрушки… Маруся! – снова окликнул он дочь.
Она наконец показалась из своей комнаты и раздраженно посмотрела на отца.
– Я сколько раз просил тебя не разбрасывать свои игрушки по всей квартире? – тон его голоса был чересчур агрессивным, что было вообще не похоже на моего мужа.
Я решила незамедлительно вмешаться.
– Рома, не кричи на Марусю, пожалуйста. Мы с ней сейчас все соберем… Да ведь, милая? – обратилась я к старшей дочери, которая так и стояла в дверном проеме своей комнаты. Вместо ответа она просто изобразила детскую злобу на лице и хлопнула дверью.
Рома закатил глаза. Я глубоко вздохнула.
– У меня сегодня плохой день, – прорычал муж.
Я посмотрела на его нахмуренное лицо. И тут меня прорвало.
– У тебя плохой день?! А у меня что ни день – то сказка! – высказала я так громко, что Катюшка на моих руках вздрогнула и закуксилась.
Муж бросил на нее опасливый взгляд, потом на меня – удивленный.
– Алиса… – заикнулся он.
Но меня было уже не остановить:
– У одной зубы режутся, у другой – уже выпадают!… Всех накорми, уложи, развесели! А обо мне кто-нибудь подумал?! Я как белка в колесе! А у него, видите ли, плохой день!
– Алиса, это называется семья! – сказал резко муж.
– Рома, это называется рутина!
Я вручила ему малышку и гордо прошествовала в спальню – жалеть себя.
Едва я присела на кровать и закрыла лицо руками, готовая расплакаться, как дверь тихонько приоткрылась, и я услышала, что по полу шлепают босые ножки. Это была Маруська.
– Мама, вы с папой поругались, да? – спросила